– А-а! Мама! Ты все живешь в погоне за движимостью?
– Привет, Коленька. Не повторяй бессмысленно за папой. Вернее, не бессмысленно, а без осмысления. – Лариса хотела поцеловать сына, но увидела, как он весь напрягся: в этом возрасте мальчики не любят, стесняются родительской ласки. Лариса оставила попытку. – Как дела, малыш? – Пожалуй, такое обращение тоже было напрасным.
– Все нормально.
– И в школе?
– И в школе нормально.
– А отметки?
– Нормальные.
– Что читаешь?
– Что проходим.
– А что проходите?
– Пардон за извинение, «Анну Каренину».
– И как?
– Можно, но много.
– А я из всего Толстого больше всего люблю этот роман.
– Может быть, но я не понимаю.
– Что не понимаешь?
– Анну не понимаю. Ничего не понимаю. И нравятся мне все те, кого ругают и кого осуждают. Мы в классе всех скопом ругаем, но я никак не усеку, кого надо и за что.
– А ты не суди их, читай и наслаждайся. Потом само все сложится.
– Ну, мать, наш тичер в отпаде будет от такого подхода. Представляешь: «Николай, обрисуй мне светское общество, окружавшее Анну». А я: «Не смею судить, поскольку читал и наслаждался». Осудить я должен, потому как точно известно, что они все скопом ее убили.
– Древний спор. Не будем затевать. Анна – гений, она, с моей точки зрения, одна из самых значительных, идеальных женщин в русской литературе.
– Идеальные женщины – жены декабристов. А вот почему Анна – гений, прости, в толк не возьму.
– Любит гениально. Безотчетно, бездумно, безумно, страшно. До смерти. Так могут любить только гении или ирреальные женщины, как булгаковская Маргарита. Любить, малыш, – это очень трудно. Большинство вообще, прожив всю жизнь, так и не познают, что такое любовь…
– Ясно! Стало быть, горе от гениальности?
– Не знаю. Думаю, Толстой с себя писал Анну.
– Оверкиль. Поясни.
– Нет. Это ты поясни.
– Оверкиль – перевернулись, значит. Перевертыш у тебя. Как это с себя Анну писал? Мысль ушла за мою мозгу.
– Толстой понимал без ложной скромности, что он гений. Софья Андреевна – очень хороший человек, но обыватель. В хорошем смысле этого слова: то есть не гений, только и всего. А гению с просто хорошим человеком так же трудно, как и с плохим, и хорошему человеку с гением трудно.
– Значит, несовместно с гением не только злодейство, но и все просто человеческое тоже?
– Ну вот уже мыслишь, уже появились литературные аналогии, ассоциации.
– Ну и дальше?
– Оба Алексея – Софья Андреевна. Оба хорошие, честные обыватели. Алексей Каренин шел на любые компромиссы, в пределах принятой морали, лишь бы сохранить сыну мать; Алексей Вронский пожертвовал даже карьерой, ушел из армии. Они для нее все делали. Но любить на уровне гения не могли. Как и не могли понять высокую нравственность Анны – при всем ее несоответствии существующей морали. Она честна сама с собой, с окружающими, но нарушила каноны среды.
