– Ну, добилась своего? Всякое напрасное лечение наказуемо, Галина Степановна. Выдерни иголку к чертовой матери!
Галя не знала куда спрятаться от этого сверкающего глаза. Конечно, капельница не была уж таким лишним и ненужным мероприятием, да ведь не поспоришь – он страдает, он все понимает, он всегда был старше ее умом и пониманием. Он во все времена пиявил ее молодостью, хотя и молодость ушла, да и сам он когда-то легко пренебрег этим недостатком, избрав ее в жены.
* * *
Много лет назад, на заре их совместной жизни, и тогда еще совместной работы, попал к ним в ночи на дежурстве – в то время они не расставались ни днем ни ночью – тяжелый больной с так называемой автотравмой. В это понятие входили все повреждения, получаемые при аварии. ДТП, как теперь, подражая суконному языку милиции, норовят сказать даже интеллигентные врачи. И уж, конечно, вписать в «Историю болезни» – а ведь когда-то и этот документ назывался человечнее: «скорбный лист».
Больной был плох. Переломанная нога лежала в шинке, но не конечность в первую очередь должна была занимать бригаду. Тяжесть общего состояния давали ушиб мозга и какое-то повреждение в груди. Состояние ухудшалось, и к утру Евгений Львович внутренне уже сдался. Галя настаивала на пункции грудной клетки. Мишкин объяснял, что тяжесть в первую очередь связана с травмой головы, и тут, судя по всему, они будут бессильны. Это сейчас в общую хирургию можно вызвать бригаду нейротравматологов. А тогда хирурги на дежурствах в большей степени были универсалами, и Мишкин готовился к трепанации черепа с весьма малыми шансами на успех. Но Галя продолжала нудить, настаивая на пункции плевральной полости.
– По молодости, Галина Степановна, мы прощаем ваше занудство и с пониманием относимся к вашему юному задору. Но человек не создан, чтобы его напрасно ширяли просто так, – ёрничал он, моя руки в предоперационной. – Маловероятен наш успех, а потому мы можем предоставить молодежи сделать нечто не обязательное для спасения больного, но достаточное для успокоения души начинающих докторов.
Пока он нудил и вещал, пиная ее молодость и скрывая при этом собственную тревогу и неуверенность, Галя уже проколола грудную клетку пациента и что-то вытягивала оттуда шприцем. Мишкин, вытирая руки, снисходительно поглядывал на нее из предоперационной.
– Жень! Там что-то есть.
– Что-то!.. Что там, детка, может быть, кроме крови? Если вообще есть…
– Жень! Нет! Поди сюда. Это…
