Второй пример — приглашение свт. Тихоном, епископом Североамериканским, будущим Московским Патриархом, методистского пастора Джона Мотта, одного из основателей экуменического движения, присутствовать при совершении Божественной Литургии. Не оценивая соответствия церковным канонам такого шага будущего великого Первосвятителя Русской Церкви, отметим лишь, что, как и всякая действительно великая личность, святитель Тихон имел мужество пересматривать свои ошибочные поступки или суждения. Так, приняв 7 октября 1923 года постановление о переходе на «новый» григорианский богослужебный стиль,[430] святитель Тихон вскоре его отменил, осознав неканоничность подобного решения. Другой случай — включение святым Патриархом, под давлением большевиков, в состав Высшего Церковного Совета обновленца и агента ГПУ В. Красницкого.[431] Сделано это было из благих побуждений — желания уберечь епископат от расправы, но вызвало справедливое неприятие православным духовенством, и под воздействием самоотверженных слов священномученика митрополита Кирилла Казанского святитель Тихон не допустил Красницкому проникнуть в Высшее Церковное Управление Русской Православной Церкви. Оба упомянутых шага свт. Тихона были продиктованы заботой о благе Церкви, но, безусловно, являлись ошибочными. И даже если бы по какой–либо причине свт. Тихон не успел их пересмотреть, по существу это ничего бы не изменило — они, все равно, остались бы не соответствующими каноническим нормам и церковной традиции. То же можно сказать и о приглашении Д. Мотта на Литургию, которое, безусловно, было продиктовано отнюдь не желанием нарушить каноны Церкви.
Оканчивая рассматривать ссылки о. А. Кураева на богословские авторитеты, хотелось бы остановиться на нескольких цитатах, приводимых о. А. Кураевым в подтверждение своих богословских построений из не–святоотеческих источников.
Цитата из А. Хомякова: «Вопрос вовсе не в том, лишаются ли протестанты или латиняне надежды вечнаго спасения? Так ли ужасен их грех, что осуждает их на вечную погибель? Вопрос недостойный и узкий, обличающий сомнение в милосердии Всевышняго (вопрос, о котором однако часто, долго и горячо спорили). Весь вопрос заключается в том, обладают ли они истиною? Сохранили ль церковное предание во всей его чистоте? Если окажется, что нет: то возможно ли согласие»?[432] Приводится она в подтверждение следующих рассуждений о. Андрея: «Неполнота страшна, если она отрицает Полноту, если она воинственно невежественна. Вопрос о Традиции не может сводиться лишь к вопросу о ее вершине. Не менее важно для нас знать, где ее нижняя граница. У всех ли нас и всегда ли — право–славящая молитва? Все ли приступающие к Чаше смогут отличить арианство от православия? Скорее наоборот — достаточно хотя бы раз поприсутствовать на экзамене по догматическому богословию в секторе заочного обучения Московской семинарии (где отчитываются в своих знаниях приходские священники, не имеющие возможности учиться на стационаре), чтобы навсегда избавиться от иллюзий легкого и строгого определения границ Церкви. Всегда ли фатально влияет неверное богословское мнение на духовную жизнь? Особенно такое мнение, которого придерживаются иерархи и богословы, но которое совершенно неизвестно рядовому прихожанину»?
