– Если Гаврилова приедет, скажите, чтоб она своего Ивана не отпускала, потому что надо ей вещи погрузить.
Соседи согласились помочь. И когда та приехала на фаэтоне с персональным кучером, соседки сказали:
– Рая просила вас не отсылать Ивана.
Шурка же решила, что Рая хочет куда-то доехать:
– Обойдется, не барыня – добежит до трамвая.
Тогда Свидлерша взяла ее за руку:
– Нет, вам придется погрузить свои вещи. Девочки их собрали. И они не хотят, чтобы вы с ними дальше жили.
В общем, когда через два дня вернулся отец, то сразу почуял неладное, увидев незастланные постели. Спросил Марусю, что случилось. Она говорит:
– Не знаю, то ж Рая с Фенькой что-то торбувались. Зараз Фенька на занятиях, и Рая в институте.
Тогда он позвонил Гавриловой на работу.
– Спасибо тебе, Соломон Борисович, твои детки меня вышвырнули из хаты, – прояснила она ситуацию.
– Шура, давай встретимся, и ты мне все расскажешь, – предложил отец.
– Видеть тебя не хочу, и чтоб ноги твоей у меня не было, – категорически отказалась оскорбленная женщина.
Я находилась дома, все слышала и увидела, как у отца глаза кровью налились. Он стал таким злым и так прикрикнул на нас с Борькой, что только нас и видели. Вскоре на обед пришла Рая. Я ее предупредила:
– Рая, лучше не заходь. Он там як зверюка.
И пересказала ей все, что слышала.
– Иди скажи Марусе, пусть разогреет суп и поставит на стол, я приду, быстро похлебаю и уйду, – решила Рая. Она сидела и ела, когда на кухню зашел отец и гневно спросил:
– Вы что тут взялись командовать?
– Папа, можешь говорить что хочешь, но Маруську мы в обиду не дадим. Она член нашей семьи. Девочка в шестнадцать лет вывезла нашу семью из грязи, из нищеты. И за это твоя мадам смеет ее тыкать в пыль? Может, и не вытерта где-то пыль. Ну и что? Я на занятиях, Фенька на занятиях, а от Розки чего ты хочешь?
Рая спокойно выслушала обвинения разъяренного отца и ушла. Следом пришла Галька, папина любимица. Он гордился, что дочь пианистка. Ей, однако, тоже досталось:
– Бесстыжая! Я тебе рояль купил – твой профессор сказал: звуки не такие. Я купил пианино, мы голодали. А ты, такая стервоза…
Галя выслушала отца молча. О Шурке в семье больше не вспоминали. Отец ее не звал, да она и не пошла бы – ведь девчата ее при соседях выгоняли. Стыдно было. Тем более что некоторые из соседей в ее клинике работали.
