Когда в тот вечер Иван доковылял до дома, поддерживаемый то Мишкой, то каменными парапетами, женщины окружили его заботой — рана была обработана по всем правилам медицины. Ему даже попытались всучить какую-то таблетку, но тут уж он уперся...
Потом они провожали солнце на балконе. Боль уже утихала, в руках у него был стакан с теплым козьим молоком. Иван находился на верху блаженства.
— Я люблю только определенное кино... Такое, где красивые интерьеры, мягкий климат, роскошная природа — солнце, море, зелень... И среди всего этого происходит драма, раскрываются ужасные тайны, кипят страсти! Или наоборот — когда в суровой обстановке, в грубых декорациях — уют, счастье, сказка... — Варвара пространно, старательно отвечала на его вопрос.
— Любишь контрасты?
— Да. А когда наоборот — не люблю. Потому что тогда получается либо беспросветный мрак, либо розовые сопли.
— Ну а театр тебе чем не угодил? Театр ты тоже не любишь?
— Любила... когда-то.
— Любила, а теперь не любишь? Почему?
— Сама бы хотела понять причину... Будь я постарше, я бы, наверное, подумала, что дело во мне. Мол, старость пришла, — очарование куда-то делось, и все такое. Но к сожалению, похоже, что дело не в этом.
— А в чем?
— Да кто его знает — в чем?! Вам это лучше знать...
Иван ничего не ответил — он в это время пил молоко. Но брови его удивленно поползли вверх, и тогда она начала объяснять:
— Ну вот, например, как последний раз я пошла в театр: пьеса шикарная, и спектакль прекрасный, я это точно знала — уже давно идет, проверенный... Ну так вот... Играют всего три актера — двое мужчин и одна женщина... Зальчик маленький, спектакль камерный, играют хорошо, не халтурят, хоть уже и не горят... Но от этого не хуже...
— Ну и?
— Ну и... Кончается спектакль — я плачу, потому что невозможно не плакать, многие, смотрю, тоже, овация. Жду, когда выйдут артисты — я больше всего люблю этот момент благодарности... И вдруг...
— Что?
— Понимаешь, начинают нести цветы — прекрасные, свежие, огромными букетами, прямо охапками... И все эти букеты несут какие-то малахольные дикие тетки и дарят одному только артисту.
— У него была главная роль?
— Да в том-то и дело, что нет!
Он молча поднял брови.
— Роли все три одинаковые — все три главные. И играли они одинаково! Даже, по-моему, та актриса — такая маленькая, хрупкая женщина, она играла лучше тех двоих и стояла такая худенькая, такая бледная, выложилась за спектакль так, что я вижу — дрожит... И вот ей и второму актеру кто-то дает, как насмешку, ей-богу, по одному буквально цветочку, а этому все тащат и тащат... А я сижу и жду, что хоть кто-нибудь догадается и подарит ей ну хотя бы один приличный букет... Нет! Я тогда в первый раз пожалела, что не покупаю в театр цветы...
