Он переглянулся с Мишкой — тот, видно, тоже с интересом ждал продолжения. И она продолжала:
— И вот — ты не поверишь — с места, что передо мной, поднимается девушка, нормальная с виду, молодая, и поднимает с пола корзину — огромную! Полную чудных белых роз — я аж привстала в надежде... И с трудом тащит ее, кому ты думаешь?.. Ему!!!
Иван захохотал, рискуя облить себя молоком, — с такой забавной злостью она это сказала: «...тащит!», «Ему!!!».
— Знаешь, это совсем не смешно... Так стыдно!
— Кому?
— В том-то и дело, что всем! Неужели не понимаешь?
Он поднял брови еще выше — что поделаешь, ему нравилось, как она злится.
— В первую очередь, конечно, этому несчастному артисту — он хорошо играл, роль-то глубокая, отличная роль... И ты знаешь — он ведь был весь красный... Брал цветы, а сам шарахался от этих теток... Ему стыдно было, понимаешь, потому, что он знал — они ему НЕ ЗА ЭТО!.. Он до этого снялся в одном дурацком сериале в роли отважного следователя.
— А-а! — протянул Иван.
Мишка, все это время заинтересованно слушавший, отвернулся.
А Варя продолжала вспоминать, вся в своих впечатлениях и чувствах:
— Да... Ему стыдно, мне стыдно — за него, за эту актрису, за этих теток — кошмар! Я даже аплодировать не могла — невозможно было на это смотреть. Все удовольствие испортили этими цветами... Вот так-то... А моя подруга, которая рядом сидела, злорадно так сказала, громко: «Это тебе за «Приключения милиционера» — получи, фашист, гранату!»
Иван снова захохотал — не смог удержаться. А зря.
Михаил Горелов, и до этого не слишком-то довольный, становился все угрюмее и бледнее: он раздраженно вздрагивал от Ваниного смеха и бросал мрачные взгляды исподлобья. Иван решил поменять тему разговора:
— Ну, это один раз — бывает... Да и играли все-таки хорошо, ты сама сказала...
— Да, играли хорошо... А до этого тоже... Пошла на классику, в главной роли мой любимый актер, действительно, один из лучших... Так тот вообще не играл — просто ходил по сцене и разговаривал. И даже кривлялся иногда.
— Почему? — не удержался он от вопроса.
— А зачем ему играть? Во-первых, трудно, потому что партнерша — молодая жена старого худрука, а таким играть, сам понимаешь, не обязательно... А во-вторых, он и так знает, что в зале полно малолетних дур с букетиками и что они в конце спектакля выстроятся в проходах в очередь, как пионерки к трибуне Брежнева, и все равно ему эти букетики вручат — хочешь не хочешь...
— Он что, тоже отважного следователя, что ли, сыграл?
