для странных браков к дочерям людей
во славе неземные женихи,
премудрые, – и покарал потоп
их древний грех.
Но здесь – иная Дева,
в чьей чистоте – вся ревность всех пророков
Израиля, вся ярость Илии,
расторгнувшая сеть Астарты; Дева,
возросшая под заповедью той,
что верному велит: не принимать
языческого бреда о Невесте
превознесенной. Разве не навек
отсечено запретное?
Но Вестник
уже заговорил опять, и речь
его была прозрачна, словно грань
между камней твердейшего, и так
учительно ясна, чтобы воззвать
из оторопи ум, смиряя дрожь:
«Не бойся, Мариам; Ты не должна
страшиться, ибо милость велика
Тебе от Бога».
О, не лесть: ни слова
о славе звездной: все о Боге, только
о Боге. Испытуется душа:
воистину ли веруешь, что Бог
есть Милостивый? – и дает ответ:
воистину! До самой глубины:
воистину! Из сердцевины сердца:
воистину! Как бы младенца плач,
стихает смута мыслей, и покой
нисходит. Тот, кто в Боге утвержден,
да не подвижется. О, милость, милость,
как ты тверда.
И вновь слова звучат
и ум внимает:
«Ты зачнешь во чреве,
И Сын родится от Тебя, и дашь
Ему Ты имя: Иисус – Господь
спасает».
Имя силы, что во дни
Навиновы гремело. Солнце, стань
над Гаваоном и луна – над долом
Аиалон!
«И будет Он велик,
и назовут Его правдиво Сыном
Всевышнего; и даст Ему Господь
престол Давида, пращура Его,
и воцарится Он над всем народом
избрания, и царствию Его
конца не будет».
Нет, о, нет конца
отверстой глуби света. Солнце правды,
от века чаянное, восстает
возрадовать народы; на возврат
обращена река времен, и царство
восстановлено во славе, как во дни
начальные. О, слава, слава – злато
без примеси, без порчи: наконец,
о, наконец Господь в Своем дому —
хозяин, и сбываются слова
обетований. Он приходит – Тот,
чье имя чудно: Отрок, Отрасль – тонкий
росток процветший, царственный побег
от корня благородного; о Ком
порой в загадках, а порой с нежданным
дерзанием от века весть несли
сжигаемые вестью; Тот, пред Кем
в великом страхе лица сокрывают
Шестикрылатые —
Но в тишине
неимоверной ясно слышен голос
Отроковицы – ломкий звук земли
над бездной неземного; и слова
текут – студеный и прозрачный ток
трезвейшей влаги: Внятен в тишине,
меж голых стен, меж четырех углов
вопрос:
«Как это будет, если я
не знаю мужа?» —
Голос человека
пред крутизной всего, что с человеком
так несоизмеримо. О, зарок
стыдливости: блюдут ли небеса,
что человек блюдет? Не пощадит —
иль пощадит Незримый волю Девы
и выбор Девы? О, святой затвор
обета, в тесноте телесной жизни
хранимого; о, как он устоит
перед безмерностию, что границ
