И, руки вверх воздев, молился Друг людей:
«Да идет чаша эта мимо».
И вновь злой гений говорит:
«Вот площадь шумная. Трибуна,
Как бы скала среди буруна,
Над ней высокая царит.
В трибуне той – старик бесстрастный,
Как нищий, в рубище одет.
В его лице кровинки нет,
Недвижен взор сухой и властный.
Толпа, ревущая окрест,
Вблизи него хранит молчанье.
Он оперся на черный крест,
Застыл, как рока изваянье.
И вдруг – о, чудо! – по лицу
Улыбка легкая мелькнула.
Какая сила мертвецу
Способность чувствовать вернула?
Толпа стихает. Слышен хор.
На площадь шествие выходит.
Монах с крестом его подводит
Туда, где высится костер!
Средь черных ряс в рубахах белых
Мужей и жен идут ряды.
Злых пыток свежие следы
Горят на лицах помертвелых.
И вот хоругвей черный лес
Недвижно стал. На возвышеньи
Мелькнули мучеников тени.
И вдруг костер в дыму исчез —
Под стоны жертв, под пенье хора,
Под тяжкий вздох Твоей груди.
Но Ты на старца погляди!
Не сводит огненного взора
С огня, дыханье затаив.
Он молод стал, он стал красив,
Молитву шепчет… Неужели
Твое он имя произнес?
Тебе – Ты слышишь? – он принес
Несчастных в жертву, что сгорели.
Тебя прославил он огнем,
За души грешников предстатель.
Ты весь дрожишь? Так знай, мечтатель:
О кротком имени Твоем
Моря из крови заструятся,
Свершится бесконечный ряд
Злодейств ужасных, освятятся
Кинжал и меч, костер и яд.
И будут дикие проклятья
Твою святыню осквернять,
И люди, именем распятья,
Друг друга будут распинать.
И станет знаменем в борьбе непримиримой
Твой крест, Твой кроткий крест, символ любви Твоей…»
И, руки вверх воздев, молился Друг людей:
«Да идет чаша эта мимо!»
А демон хохотал: «Взывает к небесам
И чашу горькую ко рту подносит Сам.
Как! не смутил Тебя костер, ни пир кровавый?
Ты медлишь здесь, назло и людям и себе?
Уж не ошибся ль я в Тебе?
И вместо истины не жаждешь ли Ты славы?
О, если так, то жди. Удачно выбран миг:
Тьма в городе людей… Иди на муки смело!
Пусть кровь Твою прольют, пусть распинают тело.
Я вижу: нрав толпы глубоко Ты постиг.
Да, жаждет и она не правды, не святыни,
Но правды идолов, святыни алтарей.
Толпе дай образы, лишь резче да пестрей,
Миражи ей твори средь жизненной пустыни,
Чтоб было вкруг чего, беснуясь, ей плясать
И воздух воплями безумно потрясать.
Поменьше мудрости, лишь было б красок много.
