Начав заниматься современным пятиборьем, я бегал кроссы в роще, а старт и финиш у меня были на даче.
Иногда меня уговаривали сыграть в волейбол, но волейболистом я был неважным, а потому гораздо с большей охотой соглашался быть судьей.
Не знаю почему, но так уж, видимо, исторически сложилось, что самым популярным видом спорта в чекистских коллективах стал волейбол. И что интересно, какого бы уровня ни собирались на площадке игроки — были ли они сотрудниками одного или разных отделов, была ли это обычная физподготовка или игра на первенство управления, — все равно любая подобная игра проходила, как правило, в острейшей борьбе и отличалась таким азартом, какой не всегда увидишь и на соревнованиях более высокого ранга.
Сколько я себя помню, в нашем управлении острее всего проходили встречи между «молодежью» и «стариками»: теми, кому еще не было тридцати лет, и теми, кому уже было за тридцать. Вот такие встречи меня и приглашали судить как человека, с одной стороны, «своего», а с другой — нейтрального, потому что я не принадлежал ни к тем, ни к другим.
Специалисты по социальной психологии совершенно правильно определили, что лучше всего характер человека, многие его качества раскрываются во время командной игры. Вот во время таких игр, а также после них, когда победители и побежденные начинали «выяснять отношения» и на смену игровым приходили не менее впечатляющие послеигровые страсти, я и имел возможность, так сказать, в неофициальной обстановке наблюдать то, что многим просто недоступно.
И пришел к выводу, что сотрудники госбезопасности не какие-то таинственные личности, наделенные особыми, неведомыми простому человеку полномочиями, а самые обычные люди со всеми их достоинствами и недостатками. Одни нравились мне больше, другие меньше, некоторые совсем не нравились, но никаких иллюзий относительно их исключительности у меня никогда не было.
Я был убежден, что все они делают очень важную и чрезвычайно необходимую работу, одни добросовестнее и лучше, другие с меньшим прилежанием и хуже, однако сомнений в том, что кто-то из них может заниматься каким-то неблаговидным делом, у меня никогда не возникало.
Поэтому и к своей будущей работе в этой системе (а что я обязательно должен там работать, я ни секунды не сомневался!) я относился без какого-либо трепета, как к нечто само собой разумеющемуся. Просто в положенный срок это должно было случиться, и все!
А потом, когда в пятьдесят третьем году я закончил девятый класс и вопрос о том, кем стать, из риторического становился уже практическим (потому что оформление в специальное учебное заведение начиналось за год до начала учебы в нем), арестовали Берию и его подручных.
