Несколько каменных плит напротив фрески были приподняты над полом. Кирилл догадался, что это могила, раньше, чем разглядел надпись, выбитую в камне: "Барон Гектор из Солнечной Долины, оруженосец государя Эральда". Барон Гектор лежал так, чтобы оказаться лицом к алтарю, если решит встать, подумал Кирилл. Видимо, имеется в виду, что он встанет в день Страшного Суда... если Страшный Суд упоминается в здешнем священном писании.
Оруженосец короля Эральда... Какая печальная ирония...
Кирилл присел на корточки у могилы, тронув холодный камень.
- Здравствуйте, Гектор, - прошептал он еле слышно. - Мне так жаль, что я вас почти не помню... Но я знаю, как вы за меня сражались, мне это снилось. Спасибо вам. Мама вас, наверное, уже поблагодарила, да? Вы ведь с ней и с отцом - в раю?
Кирилл ощутил жар неожиданных слёз и смутился. Оглянулся на Сэдрика.
- Не обращай внимания, - сказал Сэдрик. - Молись, считай, что меня нет. Я бы тоже за него помолился, но я проклят, меня не услышат.
- Господи, - шепнул Кирилл почти беззвучно, - Сэдрик ведь ерунду городит, да? Наговаривает на себя? Он ведь, по сути, тоже оруженосец короля Эральда, я - Эральд, я догадался. Я вообще хорошо, кажется, понимаю Твои знаки и намёки, только молиться не умею, прости... но Ты ведь понимаешь, что я молюсь за него?
Вправду ли в часовне стало чуть теплее, или Кириллу это показалось - он так и не понял.
***
Принцу Бриану снился яркий сон.
Ему часто снились сны, наполненные бредовой яркостью, но обычно они были бессвязны, муторны и абсурдны. Из таких снов разум всплывал, как из болотной жижи - с неимоверным трудом, в боли и тошноте - и реальный мир оказывался серым, как дорожная пыль.
Всё бывало припорошено этой пылью, даже свет.
Но этой ночью сон не был похож на бред - ни фантасмагорических видений, ни муторной нелепой работы, вроде бесконечных и бесплодных попыток прочесть нескончаемый, дико запутанный, внешне бессмысленный, но таящий глубочайший судьбоносный смысл документ.
Бриану снилось, что он входит в храм Святой Розы. Бриан давно и истово ненавидел это место: ему казалось, что на каменных плитах, на стенах, даже на росписи и мраморе статуй - на два пальца какой-то омерзительной слизи, невидимой, но осязаемой. Но во сне храм был другой.
Будто... до. До всего. Светел и чист.
Каменные плиты пола золотила сияющая в храмовых окнах луна - и заалтарный образ словно подсвечивался изнутри. Не так, как теперь.
