«Дядя Лева из Америки прислал», — так объяснил нувориш наличие у него кувшина, с которого и началось шествие несостоявшегося научного работника к верхотурам большого бизнеса. И едва ли кто-то поспорит, что лучше бы держал он язык за зубами.
Нет, понятно, что корреспонденту желтой газеты, подслушавшему эту историю, почти никто из читателей не поверил. Репутация не та: россказни о джинне, щедро одарившем некую акулу капитализма, слишком гармонично смотрелись на фоне иных публикаций на тех же страницах. Про похищение инопланетянами дочери народного артиста, например. Или о двойнике известного телеведущего, найденном в глухом сибирском селе. Относиться к подобным жемчужинам журналистики и надлежало соответствующе. Прочитал, подтерся и забыл.
Но вот те, кому надо было, поверили. И еще как! Счастье бизнесмена, забывшего, что молчание — золото, после того случая быстро закончилось. Не заставили себя ждать уголовное дело и судебный процесс. В сумме продлившиеся, как не без ехидства подсчитал некий щелкопер, ровно тысячу и одни сутки.
За прошедшие с той поры годы злосчастный кувшин вновь канул в Лету. И больше не всплывал — вплоть до последнего времени. Потому невозможно было с уверенностью сказать, где он, и добрались ли до него те, кто спровадил прежнего владельца на нары. Скорее всего, диковина банально осталась без хозяина. В силу чего сделавшись доступной любому человеку.
А возможно… и не только человеку.
Стоя на остановке в окружении пенсионерок с большими сумками, я терпеливо дожидался прибытия автобуса до города. На то, чтобы соблюсти принятый здесь ритуал очереди, меня уже не хватило. Едва автобус распахнул перед пассажирами свои автоматические двери, я первый сиганул внутрь. Ну да с меня, как с четвероногой твари, взятки гладки. Я ж места отдельного не займу и, более того, могу и постоять. Не гордый. Хотя, с другой стороны, и рассчитываться за проезд нечем. Эх…
К чести дородной кондукторши, против моего присутствия она совсем не возражала. И более того, в дороге даже проявила толику заботы, погладив меня и попробовав угостить кусочком бутерброда. Слегка зачерствевшего, увы, и совсем не вкусного.
Таким же «невкусным», признаться, было и мое настроение по мере того как автобус все больше удалялся от дачного общества. И дело было даже не в Гуле, которая наверняка меня хватится и будет переживать. Не в ней одной, во всяком случае.
Еще более, чем чувства приютившей меня девушки, душу волновали другие последствия моего бегства. Те из них, прежде всего, что непосредственно меня и касались. Так уж устроен человек… и любое другое существо, не лишенное способности мыслить. Когда полоса мытарств наконец-то сменяется уютом и покоем, менее всего захочется перемен. Ибо на что менять спокойную и уютную жизнь? Согласно законам Мерфи, вариант тут один: на новые приключения на различные части своего тела. Человечьего ли, кошачьего, без разницы.
