Болорцы увидали меня и выдвинулись вперед, прикрывая людей и повозки. Они не прикоснулись к мечам, потому что я был один, но не сказали мне слов, что полагалось при встрече.
- Пусть не иссякнет ваша вода, - сказал им я, - я - Тайд из Ниры и не ищу ссоры.
Я сам удивился тому, как легко соврал, но, может быть, Безымянный прав - и это не лож? Тайд по первому слову отдаст за меня жизнь, разве он не даст мне на время имя?
- И ты не ведай жажды, Тайд из Ниры, - сказал, наконец, их старший, высокий воин со знаком черной змеи. - Не страшно в пути одному?
- Нас было двое, - ответил я неохотно, - но путь далек, а ночи опасны.
Он взглядом проверил моих худых, заморенных дормов, ввалившиеся бока седельных мехов, мой, плащ, заляпанный черной кровью и поднял руку, съезжая с дороги. Повозки проехали мимо нас. Не дормы, а клячи, и возницы смотрят без любопытства; худые, усталые, тусклые лица, как будто их путь был длиннее моего. Когда мы остались одни на дороге, болорец сказал:
- Я Ронф, сын Тарда. Если тебе в Ланнеран, ты можешь ехать вместе с нами.
И мы поехали рядом.
Мы ехали рядом до полного зноя и стали передохнуть у живого ручья. Хватило воды и для людей и для дормов - с тех пор, как мы оставили горы, я не видел столько текущей воды.
Я не стал с ними есть, а сел в стороне. Когда едят, открывают лицо, но я оскорблю их, если останусь в повязке.
Раньше я никогда не видел болорцев, только знал, что они - враги. А у них были лица, как у горцев Такемы - высокие скулы, коричневые глаза, не знавшая света белая кожа.
Четверо молодых - чуть постарше для меня, а Ронф немолод, в тех же годах, что Тайд. Они глянули на меня, отвернулись, заговорили о чем-то, о чем говорят воины на привале, а Ронф все посматривал на меня, хмурился, отвечал им отрывисто и односложно. Вдруг он встал, подошел ко мне, протянул мне кусок лепешки.
- Прими мой хлеб, Тайд из Ниры.
Я медлил, но безымянный рявкнул: "Бери!", и я неохотно взял. Я принял хлеб - это значит, что мы с ним теперь не враги. Я не должен с ним драться, а он не может драться со мной. И теперь я обязан предложить ему сесть и разделить воду.
Он сел и сказал задумчиво:
- Ланнеран - плохое место для настоящих людей.
- Зачем же ты ему служишь?
- Потому, что в Болоре нет воды, - ответил он просто. - Если я не стану служить, голод войдет в мой дом. Вы можете нас презирать, - сказал он, - потому, что поля ваши зеленеют и скот ваш тучен. А наша земля не родит, и у нас почти не осталось скота.
