— Что же вы делаете в немецком театре? Не зная языка, вы там ничего не добьетесь.
— Я это и сам так думаю, но начальству с горы виднее… Стараюсь всеми силами походить на немца и в каникулы непременно выращу на шее бороду, благодаря которой у меня получится художественный тип бюргера. Теперь же я усердно исполняю обязанности выходного актера.
Улучив удобную минуту. Измайлов сказал мне однажды:
— Моя мечта — перейти в русскую драматическую труппу, и вы сделали бы для меня громадное одолжение, познакомив с Василько-Петровым… Не выйдет ли из меня путного чего-нибудь под его руководством?
Я исполнил его желание, и вскоре, по ходатайству Василия Петровича, Измайлов был переведен из немецкого театра в русский, где ему и поручили обязанности помощника режиссера. С этого-то времени и начинается его известность. Я перезнакомил его со всеми, и он успешно поддержал мою рекомендацию. Измайлов везде был желанным гостем и так умел всякому понравиться, что многие души в нем не чаяли. Впрочем, это продолжалось не долго. Владимирский предводитель дворянства М. И. Огарев (муж артистки A. М. Читау), занимавшийся антрепризой в г. Владимире, пригласил Василия Васильевича к себе в качестве актера на первые роли и вместе с тем режиссером.
Во время своего краткого пребывания в Александринском театре, Измайлов сумел прекрасно себя зарекомендовать. Каждой актрисе и актеру он всегда находил сказать что-нибудь приятное. При случае умел повеселить, рассмешить, утешить и услужить. И в это же время про каждого успевал пустить в ход шуточку, анекдот и пр.
Однажды он ловко переложил монолог Фамусова о Москве из второго действия «Горя от ума», применив его к тогдашним театральным порядкам. Измайлов замечательно удачно имитировал московского актера С. В. Шумского и петербургского В. В. Самойлова, в ролях которого впоследствии часто выступал на провинциальных сценах.
В домашней жизни Измайлов был тоже курьезным человеком. Например, будучи уже взрослым человеком, он боялся своей матери, с которой никогда и ни при каких обстоятельствах не расставался. При ее замечаниях и выговорах он положительно терялся и впадал в глубокое уныние. Василий Васильевич получил вполне женское воспитание: умел шить, вязать, вышивать и пр. На женщин Измайлов смотрел только идеально, и все его нежности заключались лишь в почтительном целовании ручек. Бывая со мной в знакомых домах, он подчас очень смешил своими замечаниями и наблюдениями над окружающими.
