Является однажды Гедеонов в Александринский театр и самодовольно обводит глазами залу, наполненную народом.
— Удивительно, — сказал он сопровождавшему его чиновнику, — мне донесли, что эта пьеса не делает сборов, между тем публики очень много. Что же это значит?.. Позови-ка сюда кассира.
В директорскую ложу входит кассир.
— Каков сегодня сбор? — опрашивает Александр Михайлович.
— Триста сорок два рубля, ваше превосходительство, — отвечает кассир.
— Неужели только 342 рубля? Не может этого быть.
— Могу представить книжку с билетами.
— Этого не нужно, — мягко и не без иронии заметил директор, — но сделай для меня одолжение, накинь еще хоть сколько-нибудь.
Благодаря своей вспыльчивости и невоздержанности, Гедеонов довольно часто наталкивался на водевильные недоразумения, которые, однако, не приучали его к осмотрительности. Например, требует он к себе как-то конторского чиновника для должного внушения за какие-то служебные промахи и в ажитации расхаживает из угла в угол по своему кабинету, который находился рядом с его канцелярией. Вдруг слышит он несмелый шорох в канцелярии. Поспешно выбегает из кабинета и на ходу начинает кричать:
— Ты это что же? Опять жалоба? Опять неисправность? Когда же я вас, подлецов, приучу к порядку? Я больше не намерен терпеть твои проделки и завтра же упрячу тебя в рядовые. Ах, ты…
И пошел, и пошел. Стоявший перед ним господин с удивлением рассматривал расходившегося директора, и когда, наконец, тот остановился перевести дух, незнакомец вежливо спросил:
— Позвольте узнать, ваше превосходительство, вы со всеми так обращаетесь, кто желает абонироваться на ложу в итальянскую оперу?
— На какую итальянскую оперу? Ты с ума сошел или вздумал меня морочить?
— Нет, я-то, слава Богу, нахожусь в полной памяти, а вот про вас этого сказать нельзя. Как вы можете на меня так кричать… вы верно принимаете меня за кого-то другого?
— Вы кто? — вдруг, резки изменив тон, спросил Александр Михайлович.
— Такой-то… Желая абонироваться на представления итальянской оперы и не зная, как это сделать, я зашел сюда, в квартиру директора, попросить его об этом, но…
— Извините меня… ради Бога… я вас точно… принял за другого, сконфуженно перебил его Гедеонов, — я вам сейчас же все устрою.
И, конечно, моментально исполнил просьбу незнакомца.
Подобный же случай был с ним и в Москве, куда он часто наезжал по делам службы. В московских театрах он слыл за грозу: все перед ним там трепетали более, нежели перед тогдашним управляющим московскими театрами А. Н. Верстовским, очень строгим и взыскательным начальником.
