«Напившись воды и съев несколько бисквитов, я огляделся. Полагаю, что, находясь так близко к поверхности моря, как было это со мною, и нельзя рассчитывать на большой кругозор; как бы там ни было, но ни Мадагаскара, ни другой какой земли на горизонте не было видно. В юго-западном направлении я заметил парус, но судно прошло стороною, так что корпус его так и не показался на горизонте. Вскоре солнце высоко поднялось над горизонтом и начало жечь меня. Боже! Я чувствовал, что мозги у меня вот-вот закипят. Попробовал было окунуть голову в море, но в эту минуту мне попалась на глаза „Голова Аргуса“; я лег на дно лодки и растянул над собою газету. Что за чудная вещь эти газеты! Никогда раньше не приходилось мне с таким наслаждением читать газету, как теперь. Полагаю, что не меньше, как раз 20 прочел я от доски до доски этот благословенный, старый номер „Аргуса“. Смола из лодки так и вытапливалась и стекала блестящими каплями.
„Меня несло 10 дней, — продолжал человек со шрамом. — Сказать-то это легко, не правда ли? Но каково пережить! Один день походил на другой. Только утром и вечером осмеливался я вылезать из своего убежища, чтобы окинуть взором горизонт — так адски было жарко. Только в течение первых трех жней я видел по временам паруса, но все они прошли далеко и не заметили меня. Раз ночью, это было уж на шестые сутки, какое-то большое судно прошло совсем близко, не дальше полумили от моей лодки; борты были открыты и все оно горело огнями и вообще казалось громадным светящимся ночным насекомым. На палубе гремела музыка. Поднявшись на ноги, я кричал, выл, стонал, но тщетно. На второй день я разбил одно из яиц Эпиорниса, осторожно расколупал скорлупу с одного конца и попробовал; к великому моему удовольствию, оно оказалось годным к употреблению. Был маленький привкус, но нельзя сказать, чтобы плохой, неприятный, скорее всего привкус этот напоминал утиные яйца. Сбоку желтка я заметил какое-то круглое пятно, в диаметре дюймов около шести, по которому шли кровяные жилки и какие-то белые пятнышки — узор, похожий, знаете, на лестницу. Это показалось мне странным, но тогда я еще не догадывался, в чем тут дело, а привередничать-то мне тоже не приходилось. Этого яйца мне хватило на три дня; конечно, я ел еще бисквиты и пил воду. Кроме того, я жевал кофе — весьма подкрепляющее средство! Второе яйцо я вскрыл приблизительно на восьмой день, и оно поразило меня. — Человек со шрамом перевел дух. — Да, — продолжал он, — яйцо было насижено.
