— Хорошо, хорошо, великій хранитель труповъ, — сказалъ солдатъ: — но что хотѣлъ ты сказать своей милой гримасой, такъ удивительно похожей на послѣднюю усмѣшку висѣльника?
— Чудесно, мой храбрый воинъ! — вскричалъ Спіагудри: — я всегда думалъ, что подъ каской латника Турна, побѣдившаго діавола саблей и языкомъ, кроется болѣе ума, чѣмъ подъ митрой Ислейфскаго епископа, сочинившаго исторію Исландіи, или подъ четырехугольной шапкой профессора Шонинга, описавшаго нашъ соборъ.
— Въ такомъ случаѣ послушай меня, старый кожанный мѣшокъ, брось эту мертвецкую и продай себя въ кабинетъ рѣдкостей вице-короля въ Бергенѣ. Клянусь тебѣ святымъ Бельфегоромъ, тамъ на вѣсъ золота скупаютъ экземпляры рѣдкихъ животныхъ. Однако, что же ты хотѣлъ мнѣ сказать?
— Если трупъ, доставленный сюда, вынутъ изъ воды, мы обязаны платить половину таксы рыбакамъ. Вотъ потому-то я и хотѣлъ просить тебя, славный потомокъ латника Турна, уговорить твоего злополучнаго товарища не топиться, а избрать какой либо иной способъ покончить свое существование. Ему не все ли равно, а умирая, онъ навѣрно не захочетъ обидѣть бѣднаго христіанина, который окажетъ гостепріимство его трупу, если только утрата Гутъ натолкнетъ его на такой отчаянный поступокъ.
— Ну, здѣсь ничего не выгоритъ, мой сердобольный и гостепріимный тюремщикъ. Плоха надежда на моего товарища, что онъ сдѣлаетъ тебѣ удовольствіе, воспользовавшись твоей соблазнительной гостинницей о шести постеляхъ. Неужто ты думаешь, что другая какая нибудь валкирія не утѣшила его въ потерѣ этой? Клянусь моей бородой, ваша Гутъ уже давно порядкомъ надоѣла ему.
При этихъ словахъ буря, минуту тому назадъ висѣвшая надъ головой Спіагудри, обрушилась всей своей тяжестью на злосчастнаго солдата.
— Что, несчастный негодяй! — кричали старухи: — Такъ-то вы нами дорожите? Вотъ любите послѣ этого такихъ бездѣльниковъ.
Молодухи все еще молчали, нѣкоторыя изъ нихъ даже находили, что этотъ бездѣльникъ недуренъ собой.
— Ого! — сказалъ солдатъ: — шабашъ-то снова расходится. Мучения Вельзевула поистинѣ ужасны, если ему каждую недѣлю приходится выслушивать подобные хоры!
Неизвѣстно, чѣмъ кончилось бы это новое препирательство, если бы въ эту минуту всеобшее вниманіе не было привлечено шумомъ, несшимся съ улицы.
Шумъ постепенно усиливался и вскорѣ толпа полунагихъ мальчишекъ, крича и вертясь вокругъ закрытыхъ носилокъ, которыя несли два человѣка, въ безпорядкѣ ворвалась въ Спладгестъ.
— Это откуда? — спросилъ сторожъ морга носильщиковъ.
