— Небе-слънце, вижте, че даре![23]
Все повернулись — кто к двери, кто к иллюминаторам. Да, это должно было произвести на новичка незабываемое впечатление.
Вертолёты приближались к полю боя. Пожары, воронки, трупы, подбитая техника отмечали путь, которым этот бой прошёл. Скала Большого Шлема возвышалась надо всем этим на фоне серого бурного моря, словно памятник ужасу — из многих щелей и нор хлестал жидкий огонь, каменные струи текли по склонам, как расплавленный воск, курились разноцветные густые дымы. Похоже было, что Большой Шлем превратился в вулкан, каким он был когда-то — два десятка лет назад.
— Похоже, нам тут делать нечего, — оптимистично заявил Дэниэль. Кажется, с облегчением. Витька, хотя и промолчал, но мысленно согласился с ним — и удивился, когда ветераны дружно захохотали, и Джек сказал:
— Ты просто не знаешь, на что эти твари способны. Тем более, что они-то как раз знают, что их ждёт в наших руках… — кто-то захрипел и заколотил по полу ногами, имитируя повешенного, раздался булькающий звук перерезанной глотки. Джек щёлкнул магазином, взвёл автомат и поставил на предохранитель. Процедил: — Ну так даже интересней…
По левому борту «вагона» вдруг словно железным прутом хлестнули, машина вздрогнула.
— Что это?! — побледнев, Пётр невольно отшатнулся от двери. Тут же покраснел, но никто и не подумал смеяться.
— Стреляют, — спокойно ответил, не поворачиваясь, бортстрелок, сидевший в бронекапсуле за шестиствольной двадцатимиллиметровкой в правой двери. — Не дёргайся, сейчас уже сядем…
Земля наплывала снизу — взвихриваясь водой и грязью, среди разогнанных винтами смерчей дождя; согнутые спины солдат внизу казались холмиками глины.
— Мазл! Наружу! Быстро! — закричала Елена. Витька чуть не упал со скамьи — вертолёт ещё только приземлился и подскочил, а часть взвода уже выбросилась. Выскочил и Витька, стремясь к одному — не упустить спину Эриха. Споткнулся обо что-то, чуть не упал, на него заорали:
— Ё…й в рот, под ноги смотри! — кричал солдат в обычной форме, но с большим знаком Красного Креста в белом круге на спине. Он поддерживал под голову лежавшего прямо в грязи парнишку с иссиня-бледным лицом — лязгая зубами о край большой фляжки с широким горлом, тот пил, а рядом лежала оторванная по локоть правая рука со скрюченными пальцами — бурый обрубок перетягивал кусок троса. Рядом, держась обеими руками за живот, сидела и сквозь зубы стонала белокурая девушка. Её полуобнимал раненый в лицо парень — справа у него всё было разворочено, веко над чудом уцелевшим глазом свисало кровавыми лохмотьями, но он говорил по-немецки:
