По приказу командира 10-й сводной дивизии Бачурина, назначенного временным командующим межсоюзническими силами на этом участке фронта, была спешно разработана и уже осуществлялась операция «Шейкер». Переброшенный вертолётами с побережья океана взвод англосаксонских морских пехотинцев-«командос» — только добровольцы, и только отобранные из их числа «хускерлы» «Фирда» — ночью, выбрав погодку поотвратней даже по нынешним временам (штормовой ветер, дождь, снежные заряды) ещё раз подтвердил квалификацию «джолли»,[22] не утерянную даже в годы Безвременья — диверсанты взорвали створы орудийных и ракетных батарей, обесточили электростанцию, расстреляли решётку единственного радара, после чего без потерь ушли в море, где их подобрал гидросамолёт. Орудия начали перемешивать с землёй бастионы. После десятиминутного обстрела в атаку пошли англосаксонский батальон пехоты и семь Конфедеративных Рот — четыре стрелковых, две танковых и инженерная.
Наступление развивалось быстро и успешно, пока атакующие не упёрлись в скальное подножие Большого Шлема. Часть бандитского гарнизона, засевшая в скальных казематах, оказала упорнейшее сопротивление и остановила наступление. Ближе всех смогли подойти инженеры… Позже наступление возобновилось, но всё, что удалось сделать — разбить обороняющихся на несколько изолированных очагов сопротивления. Однако и в этих самых очагах они дрались с бесноватым упорством и огрызались контратаками.
Генерал-майор Бачурин решил ввести в дело штурмовые группы рот «Волгоград» и «Эдельвейс».
* * *
Всё произошло страшно быстро — в сущности. Витька опомнился уже в вертолёте, когда Елена инструктировала своё отделение. Мальчишка был прочно зажат между Эрихом и Дэниэлем. Немец думал о чём-то своём, Дэниэль явно боялся, хотя сдерживался — из-под шлема время от времени выползали капельки пота, глаза лихорадочно поблёскивали…
… - Всё, как в лагере, только боевые не одна на десять, а все, — закончила Елена. — Держитесь за ветеранами и быстро выполняйте, что скажут и чем учили — и ваш первый бой последним точно не станет.
— Это не относится к Эриху, — заметил Ник, — если кто-то вздумает в бою послушаться этого немца, то накроется наверняка. А он как всегда вывернется — полоумным в бою везёт.
Эрих, не меняя выражения лица, поднял средний палец, показал всем и опустил. Но пикировка, неизбежная после данного жеста, так и не возникла — Пётр, сидевший у левой двери, завопил то ли с ужасом, то ли в восторге:
