— А? — Джек оглянулся на Елену. Та смотрела прозрачными глазами. Своих глаз Джек не видел, но почувствовал — они принимают выражение бессмысленной муки.
— Ну так корми, — предложил он Лиру. — Корми, а то сдохнет.
Лир обрадованно защёлкал кнопками. А Джек повернулся и, взявшись за нижнюю челюсть — словно дико заболели зубы — пошёл к палатке.
За этими словами и этим жестом, как ни странно, крылось… облегчение. Джек понял, что он и кто он сейчас, и что его отличает от этих ребята — фактически его ровесников. Он больше не был усталым, подавленным произошедшими несчастьями мальчишкой. Теперь он — командир, и он ощущал ответственность за этих пятерых. Они должны остаться в живых и победить. В этом теперь — смысл жизни. Странно. Раньше он думал только о себе. И победу воспринимал в общем-то как свою победу, как своё счастье. Неужели надо было потерять любовь, потерять друзей (таких друзей!), чтобы понять до конца — есть не только своё? Он уже вряд ли будет счастлив (Джек улыбнулся и отнял руку от подбородка), но для этих ребят он станет хорошим командиром.
И ясное, осознанное желание этого — полное и откровенное — окончательно смахнуло тоску и оцепенение. Как лёгкая тряпка смахивает густой слой пыли, осевший на блестящей поверхности и замутивший было её.
Джек повернулся от самого входа и увидел, что новички идут к палатке следом в главе с Еленой. Они шагали не очень уверенно, и Джек улыбнулся снова, теперь уже — им.
Ничего, ребята. Всё будет хорошо. Прорвёмся. Прорвёмся, чтоб нам провалиться!
