— Ты что тут один делал?
Вениамин снял очки, долго протирал их рукавом клетчатой ковбойки и наконец сказал:
— Да так… Бревна ворочал… — Помолчал и добавил: — Ты прав. Тяжелые они… Очень.
Генка улыбнулся ему и встал.
— Начнем, что ли?..
* * *
Дядя Кеша отсидел зорю впустую. Клева не было. То ли уже выпадали холодные утренники и надо было дождаться, когда солнце встанет повыше, а ждать было некогда, то ли просто не везло, но попались ему лишь две мелкие плотвицы да окушок. Выкинул их обратно в реку: пусть подрастут. Потом закурил, аккуратно смотал удочки и не спеша поднялся на взгорок, откуда тропинка вела через луг к лесу.
На лугу паслось совхозное стадо, однорукий пастух сидел в сторонке и подремывал на солнышке. Он иногда приезжал в лагерь на полуторке с молоком, помогал сгружать бидоны, и хотя был намного моложе дяди Кеши, тот, как и все, звал его Митричем. Они поздоровались, дядя Кеша угостил Митрича папиросой, тот незлобно посмеялся над его неудачной рыбалкой и, щурясь от папиросного дыма, спросил:
— Что это за музей лесной у вас открывается?
— Музей? — удивился дядя Кеша. — Не слыхал.
— Как так! — полез в карман ватника Митрич и вытащил пригласительный билет. — Вот! Приглашение получил.
Дядя Кеша прочел билет, пожал плечами, вернул его Митричу. Тот повертел его в руках и разочарованно сказал:
— Не в курсе, значит? А я-то завтра собрался. Партизанил в этих местах.
— Вроде не слыхать было… — виновато объяснил дядя Кеша. — Без меня бы не обошлись: постругать там чего или витрину какую наладить. Лесной, говоришь, музей?
— Написано: лесной, — подтвердил Митрич и сунул билет в карман. — Подшутил, видно, кто-то… А я, дурак, обрадовался. Вспомнили, думаю, и про нас!
— За такие шутки!.. — покрутил головой дядя Кеша и поднял с земли удилища. — Ладно. Пора мне.
Он шел лугом и хмурился. Сразу пропало хорошее настроение, которое всегда приходило во время рыбалки, пусть и недобычливой. Так, хмурясь, дошел он до леса и свернул на узкую дорогу с твердой наезженной колеей. Дорога вела к опушке, а за ней, сразу после редкого березнячка, начинались первые домики лагеря. Лес уже светился солнцем, вовсю пели птицы, но дядя Кеша шел, не замечая ничего вокруг, и все хмурил лохматые свои седые брови. У большого камня на повороте услышал он ребячьи голоса. Шагнул за толстую старую сосну и увидел, как со стороны незаметной тропинки вышла стайка ребят. Одного из них он узнал. Это был Генка.
Ребята двинулись по просеке в сторону опушки. Шли медленно, видно, устали, а девочка стряхивала опилки со своей лыжной курточки.
