«Топ, топ, топ!» — побежали по мосткам босые ребячьи ноги.
«Бух, бух, бух!» — один за другим попрыгали в воду мальчишки.
«Гу-гу-гу!» — понеслись над рекой их голоса.
Оля стояла на обрывистом берегу и вслушивалась в эту гулкую разноголосицу звуков. Голоса мальчишек звучали все глуше, а когда плот скрылся за поворотом, затихли совсем.
Оля села на траву и не отрываясь смотрела на блестящую ленту реки, конец которой скрывался за зеленым мысом. Она не слышала, как подошла Ползикова и остановилась у нее за спиной. Шея у Ползиковой была обвязана теплым шарфом, из-под него торчали клочья ваты.
— На земле сидишь, Травина? — сказала Ползикова.
Оля вздрогнула и обернулась.
— Ты откуда?
— Из изолятора.
— А-а! — облегченно вздохнула Оля. — Я думала, из похода вернулись.
— Докторша не пустила. Горло у меня. Видишь?
— Вижу, — равнодушно кивнула Оля и прибавила: — Шла бы ты отсюда, Ползикова.
— Это почему?
— Сыро здесь. Вредно для организма.
— У тебя здесь свиданье назначено? — шмыгнула носом Ползикова. — С Генкой, да?
— Ну, Ползикова! — Оля вскочила и сжала кулаки. — Схлопочешь!
— Как не стыдно? — поджала губы Ползикова. — Ты и на девочку не похожа!
— Ладно! — угрюмо сказала Оля. — Проваливай!
Ползикова нехотя отошла, поднялась по заросшему травой косогору и, чувствуя себя в безопасности, крикнула:
— И чего в тебе Генка нашел?
Оля кинулась за ней. Ползикова вскрикнула и побежала вверх по тропинке. Оля остановилась и медленно пошла обратно.
Солнце садилось. От косых его лучей середина реки на стремнине посветлела, будто по ней пробежала серебряная дорожка. Оля зажмурила глаза, песчаная полоса противоположного берега слилась с водой, река стала похожей на море, а сосны шумели, как прибой. Ей показалось, что ветер донес откуда-то обрывки музыки, а шелест листьев напоминал шепот изумленных людей. Она открыла глаза и сразу же увидела окрашенный закатным солнцем парус. Он будто и вправду стал алым, этот бурый кусок мешковины на медленно плывущем плоту. И Оля, как та, выдуманная, но ставшая вдруг живой и близкой Ассоль, медленно пошла к краю обрыва, протягивая тонкие руки к сказочному кораблю. Она шла к нему, веря и сомневаясь, надеясь и страшась, плача и радуясь. Слезы застилали ей глаза, она вытирала их, убирая заодно косо падающие на лицо волосы. Но они опять падали на лицо и на глаза, мешая видеть белый корабль из прекрасной сказки.
В нетерпении рванулась она вперед, шагнула в пустоту и, неуклюже взмахнув руками, как-то боком покатилась с обрыва вниз. Она тут же вскочила, еще не понимая, что с ней случилось, и стояла в облепившем ее мокром платье, растерянно улыбаясь. Потом обернулась к спрыгнувшему с плота Генке, хотела шагнуть ему навстречу и упала в рябоватую от прибрежной гальки воду.
