Плоидис не сдержал усмешки и ласково коснулся ее щеки.
— Разумеется, это смешно, Илли. Я знаю правду. Я люблю тебя. Какая тебе разница, что говорят на улицах?
— Плоидис, но почему люди всегда думают, что могут судить других, не зная ровным счетом ничего об их жизни?.. — в глазах Иллиандры читалась неподдельная обида, и Плоидис мягко улыбнулся.
— Потому что они люди, Илли. Милая, ты ведь столько лет наблюдала, как они судят меня за каждое мое решение. Я понимаю, что оказаться на этом месте самой, вероятно, немного сложнее, но сейчас ты в самом деле говоришь, как трехлетний ребенок.
Иллиандра сжала губы и отвернулась.
— Конечно, тебе все равно. Это ведь не ты окажешься в памяти потомков презренной принцессой-блудницей.
Плоидис рассмеялся и обнял ее за талию.
— Но я с удовольствием окажусь ее счастливым мужем, Илли, — сказал он, склоняя голову и касаясь губами ее подбородка. — Поверь, история не пощадит тебя, даже если ты будешь стараться. Вспомни Берзадилара. Ты можешь понять, что заставило потомков представить его законченным негодяем в своих легендах?..
Иллиандра вздохнула и, обернувшись, прижалась к Плоидису.
— Наверное, ты прав. Но меня все же тревожит то, как эти пошлые сплетни скажутся на твоей репутации.
Он заставил себя улыбнуться.
— Не волнуйся, Илли. В глазах многих это только придает мне пикантности. Они сами никогда не решатся на подобное безумство, но в глубине души питают симпатию к смельчаку, отважившемуся плюнуть на условности и жениться на распутной любовнице, — Плоидис тепло сощурился, встретив ее укоризненный взгляд.
— Но есть и многие другие, которые в самом деле считают тебя безответственным глупцом.
— Я знаю, Илли. И, если хочешь правды — мне все равно, до тех пор, пока я не вижу в этом опасности для нас или нашего трона.
Иллиандра внимательно посмотрела на него.
— Значит, по-твоему, все сводится к этому? К тому лишь, чтобы ты мог спокойно сидеть на своем троне?..
Взгляд Плоидиса неожиданно засквозил прохладой.
— Не совсем так, но это все же немаловажно, Илли, — довольно сухо ответил он, однако девушка не отступилась.
— Немаловажно почему?
— Не будь ханжой, — король чуть сощурился в раздражении. — Что ты хочешь, чтобы я ответил?
— Ничего, — она тотчас смягчилась, почувствовав его неожиданное возбуждение. — Ничего — я лишь хотела напомнить тебе, что власть не должна становиться для нас самоцелью.
Плоидис криво усмехнулся.
— Но власть никогда не самоцель, милая, — процедил он с неожиданной язвительностью, отпуская ее. — Власть это средство для достижения иных целей. И когда речь заходит о нашем с тобой благополучии, я всецело пользуюсь ей и, не сомневайся, буду пользоваться все время. Однако с твоей стороны, Илли, просто лицемерно пенять мне этим. Да, возможно, я не лучший король; я могу совершать ошибки, могу пойти на поводу у чувств; но ты знаешь, что я люблю Лиодас, и слава Богам, еще не забыл, зачем нужен ему. И это, очевидно, все же делает меня не самым худшим из правителей.
