Оно сорвалось с ее губ, казалось, и вовсе без ее воли, однако теперь она понимала, что именно в этом крылась истинная причина и ее злобы, и ее боли, и попыток сбежать от него.
Ее ошибки. Ее ночи с Терлизаном. Она потеряла веру, и теперь стыд, и вина, и раскаяние сжигали ее изнутри. И воистину, она не представляла себе, что ей было делать теперь, когда Берзадилар неожиданно снова был рядом.
Пресекая ее бегство, Берзадилар возник перед дверью, заставляя Диадру отшатнуться и потерянно взглянуть на него. Его взор был внимательным, пронзительным и тревожным.
— Диадра, поговори со мной. Я прошу тебя.
Она качнула головой, но уже не раздраженно, а подавленно.
— Прости, но я не знаю, как.
— Я тоже, — мягко ответил Берзадилар. — Но прошу, давай хотя бы попробуем.
Диадра оглянулась на чародейку, недвижимо покоившуюся на постели.
— Мне нужно позаботиться об Эстер вначале, — сказала она.
— Позволишь помочь тебе? — спросил Берзадилар, и Диадра, поймав его взор, немного помедлив, ответила:
— Конечно.
Терлизан стоял на краю отвесной скалы и невидящим взором вглядывался в бесконечное, простиравшееся до самого горизонта ущелье. Холодный ветер трепал его волосы, но Терлизан, казалось, не чувствовал его. Он не чувствовал ничего, кроме странной, неожиданной и давно забытой пустоты в своем сердце.
Диадра.
Черт побери, а ведь он даже не представлял себе, насколько успел привязаться к ней, до тех пор пока сегодня, внезапно, он не потерял ее навсегда с возвращением Берзадилара. Ее искренние порывы, так удивлявшие и забавлявшие его, в то же время пробуждали в нем нечто такое, на что он уже давно полагал себя неспособным. И даже сегодня, когда она, руша все его представления и планы, внезапно вложила в его руки этот кинжал… о Боги, разве мог он даже предположить подобное, когда рассказывал ей о нем этой ночью?..
«Ты доверился мне так беззащитно, и, по-твоему, я должна была вонзить его тебе в спину?..»
Терлизан печально улыбнулся уголками губ, не в силах не усмехнуться тому эпитету, которым она наградила его. Подумать только, она посчитала его беззащитным…
И все же, он ожидал от нее чего угодно, но только не этого. Она ведь, несомненно, сознавала, что этим жестом предает свою сестру, и тем не менее предать его так называемое доверие ей показалось злом ничуть не меньшим.
Терлизан сощурился, вспоминая, как она смотрела на него, полагая, что его черствое сердце было неспособно воспринять ее искренней, бескорыстной честности. И то, как она ударила его, без всякого страха и опаски… В тот миг он в самом деле был восхищен ею; но черт возьми, что еще он должен был сделать, кроме как убедить ее в собственном неисправимом эгоистичном равнодушии?..
