Первой любовью Ники стал руководитель американской музыкальной группы Джек Харрис. В фильме 1934 года, снятом в лондонском «Кафе де Пари», музыкант скользит по танцполу со скрипкой в руках. Слегка покачиваясь из стороны в сторону, Харрис то проводит смычком по струнам, то что-то напевает, но главным образом обменивается томными взглядами с кокетливыми дебютантками. Пятьдесят пять лет спустя Ника уверяла меня, что помнит каждую мелочь – и номер его телефона, и его любимый напиток (бренди), а яичницу он предпочитал глазунью. Я так и не узнала, лишил ли он ее девственности, но, во всяком случае, Ника использовала малейшую возможность для свидания с возлюбленным. Я спросила Дебо Девоншир, шокировало ли ее поведение подруги. «Шокировало? Разумеется, нет. Тогда все влюблялись в музыкантов. Они были куда привлекательнее прочих мужчин. Моего фаворита звали Снейпхипс Джонсон. Погиб на войне, бедняга!»
Из Америки постоянно прибывали большие музыкальные ансамбли. Одни играли на балах дебютанток, другие давали концерты. Виктор водил сестренку в ратушу слушать Дюка Эллингтона и Бенни Гудмена. После премьеры «Весны священной» Стравинского в 1913 году, – в год, когда Ника появилась на свет, – музыка изменилась до неузнаваемости. Ее уже не полагалось слушать, развалившись в позолоченном кресле, или совершать под нее размеренные па бального танца – музыка сбросила путы условности, она лилась из радиоприемников и гремела в дансингах. Вместе с эмансипацией музыки происходила и эмансипация молодежи. Наконец-то в руки новому поколению попало что-то, что их родители презирали и не умели понять. Что-то, принадлежавшее исключительно им.
В Европе и Америке музыканты откликнулись на потребность эпохи и отбросили старинные правила композиции. В дансинге никому дела нет до аллегро и скерцо – подавай ритм, под который можно танцевать и петь, ритм, соответствующий только что обретенной свободе. Имя ему – свинг. На разных берегах Атлантики, разделенные огромным океаном, Ника и бросивший школу подросток-афроамериканец Телониус Монк слушали одну и ту же музыку. Их происхождение, их положение в обществе были диаметрально противоположны, но фоном к их жизни звучала одна и та же музыка.
Ника вращалась в свете уже три года, когда в 1935 году брат повез ее во Францию, в Ле-Туке. Этот модный курорт, продолжение лондонского света, рекламировался в качестве «нового места в привычной обстановке». С тех пор как Ноэль Кауард и его друзья в 1920-х стали проводить здесь уик-энды, блестящие молодые люди начали стекаться сюда на скачки, азартные игры и вечеринки.
