Во Франции Эмиль Золя выставил Жака де Ротшильда у позорного столба. Описание, оставленное этим гостем, казалось чересчур узнаваемым: «Повсеместно он стремится к свирепым завоеваниям, подкарауливает добычу, из всех сосет кровь и тучнеет за счет чужой жизни». Другой писатель, Энтони Троллоп, отплатил Ротшильдам за гостеприимство, опубликовав в 1885 году социальную сатиру, опять же весьма откровенно изображавшую Ротшильдов. Едва ли кто из читавших «Как мы теперь живем» сомневался, что Мельмот, «омерзительный жирный богатей… подлый хулиган из трущоб», который явился из чужой страны и захватил лондонскую биржу, списан с прадеда Ники Лайонела. Правда, критиковали не все. Дизраэли, сам по крови еврей, писал: «Лично я убежден, что чем больше Ротшильдов, тем лучше».
Постепенно семья встраивалась в британское общество. Альфред оказался первым евреем во главе Английского банка (он стал директором в 1869 году, в возрасте двадцати шести лет, и занимал этот пост двадцать лет, до 1889 года). Сам Альфред так и не добился вожделенного признания в аристократических кругах, но его внебрачная дочь Альмина вышла замуж за графа Карнарвона и на свое приданое финансировала те самые раскопки в Египте, в результате которых была найдена гробница Тутанхамона. Прадед Ники Лайонел, ее кузен Джимми и дед Натти сделались членами парламента. Эмма, бабушка Ники, дружила с Дизраэли; Герберт Асквит часто наведывался в Уэдесдон. Уинстон Черчилль многократно гостил в их доме, присутствовал и на первом балу Ники. Моя тезка Ханна Ротшильд вышла замуж за лорда Роузбери, главу Консервативной партии, будущего премьер-министра (никто из мужчин, носивших фамилию Ротшильд, на свадьбу не явился: Ханна вышла замуж за гоя).
Тем не менее королева Виктория отвергала прошения даровать прадеду Ники Альфреду титул. «Сделать еврея пэром – на такой шаг она не согласна», – писала о себе в третьем лице королева, хотя Альфред финансировал строительство домов для бедных, одалживал правительству деньги, поддержал выпуск казначейских обязательств США и организовал фонд помощи во время Ирландского голода. Да и расходы правительства ее величества частенько зависели от одобрения Альфреда. И все же семейству пришлось подождать: лишь в следующем поколении сын Лайонела Натти, дед Ники, сделался первым евреем – членом палаты лордов.
В Америке Ника оказалась в совершенно иной среде. Она любила живую музыку, искусство, звуки, которые исчезают, едва родившись. Она собрала тысячи пластинок и сотни часов любительских записей, но совершенно очевидно, что более всего она ценила непосредственно само представление, и ей было важно присутствовать там, а не владеть записями.
