— К сожалению, ты права, — согласился с женщиной-вамп Карилен. — И этим «кем-то» может быть кто угодно, вплоть до поломойки. Светлана не истинный вампир, особой силой, чутьем и скоростью не обладает, поэтому столкнуть ее с подоконника в тот момент мог даже ребенок.
— Вы хотите сказать, что у вас дети уже с младенчества учатся плести поистине убийственные интриги? — не удержалась я от едкого замечания и, заметив недоуменные взгляды клыкастой братии, пояснила: — Смертельной опасности, помимо меня, подвергались сейчас как минимум двое — мой муж, который никому тут и даром не нужен, разве что в качестве слабительного, если вдруг одному из ваших соплеменников вздумается испить его кровушки, и Стефианир, что-то из ряда вон выходящее намудривший не далее как вчера на Лике Справедливых. Поэтому возникает закономерный вопрос — кого же все-таки хотели убить? И за что? Или сразу всех троих, чтобы никому не обидно было?
Голубые глаза миррена Стирха сверлили меня поистине убийственной дозой рентгена, блондинка смотрела так, будто неожиданно открыла наличие разума у кольчатых червей, Карилен всего лишь сдержанно хмыкнул, а Стефианир витиевато выругался на непонятном мне языке. И только Листей как был букой, так им и остался.
— И ты совсем ничего не почувствовала перед тем, как тебя столкнули к черсам? — уточнила дотошная блондинка.
— Нет, — честно соврала я. — Не почувствовала, не увидела и не услышала.
Говорить, что приторный запах ванили, сопровождавший мой бесславный полет, до сих пор вызывает тошноту, желания не было никакого. В стане врага, где каждый имеет на тебя клык, делиться столь ценной информацией было, по крайней мере, непрактично. Мне уже недвусмысленно намекнули, что моя «нюхательная» особенность здесь не в почете, а посему отложим эти сомнительные данные в папку «До востребования» и поиграем в наивную дурочку, которая вообще ничего не понимает.
Под ледяным взглядом главы клана Мейлих и не менее пронизывающими прицелами еще трех пар глаз истинных вампиров игра одной иномирной актрисы могла очень быстро закончиться полным фиаско. Но инстинкт самосохранения решил вдруг поработать на полную мощность (где ж ты раньше был, гад такой?), и первый отборочный тур на поприще Мельпомены я прошла успешно. Обличительная фраза Станиславского: «Не верю!», к моему счастью, так и не прозвучала. Зато прозвучало:
— Странно все это… — И голубоглазый «сканер» отошел к окну, позволив мне наконец-то вздохнуть свободно.
