— Давайте найдем тихое местечко, — сказал я.
Мы пошли по главной улице, но не прошли и пятидесяти шагов, как Носарь вприпрыжку выбежал нам наперерез.
— Здорово, ребята, — сказал он, и мы сгрудились вокруг него, а он с одного взгляда заметил неладное. Говорю вам, он был неглупый малый.
— В чем дело?
— Балда с Артуром схлестнулись.
— Из-за чего же это?
— Балда по новой стал рассказывать, как старик Трёп предлагал выучить его грамоте, а Артур его осадил.
— Я эту историю слышал тыщу лет назад, — сказал Носарь.
— А еще был разговор про тебя и сестру Мика Келли, — сказал Малыш-Коротыш.
— Ну, это мое дело, я не арестант.
— Плевать, — хорохорился Балда. — Я из него кишки выпущу!
— Ну погоди, ты у меня огребешь! — сказал старик Носарь. — Ты заводишь, ссоры среди своих, за это мы тебя исключаем из нашей компании.
— Валяйте!
— Порядок.
— Да бросьте, он ничего, — вступился я.
— Не спорь. Мы должны держаться друг за друга. Драться можно только с чужими.
— Но ведь я сам первый начал, — сказал я.
— Неважно. Разговор окончен.
Мы оставили его на улице и вернулись в кафе. Может, у меня слишком мягкое сердце, но я его жалел. Наверно, потому, что у него было такое жалкое лицо, когда мы уходили. И я понял, что даже безграмотный дурак иногда чувствует себя покинутым.
Куда ему было деваться? Ни портовые, ни другие ребята не примут его, потому что он дурак, а если б и согласились принять, все равно ничего не вышло бы: слыханное ли дело, чтоб кто-нибудь ездил к своим друзьям на трамвае за четыре пенни. А в Старом городе, кроме нас, были только малыши, которые еще играли в гусей и волка, в классы или в прятки. Так что когда мы его выгнали, он оказался за бортом. Это похуже, чем изгнание из рая. Словом, как поется в песне: «Бэби, мне холодно здесь».
Остается сидеть дома и ссориться с родичами, потому что ты смотришь по ящику девятую программу, а они непременно хотят посмотреть что-то необычайно интересное — понимаете, непременно — по восьмой. А то тебе велят сбегать в лавочку на углу или полить двор или спрашивают, когда ты в последний раз мылся. И чтобы отвязаться, идешь бродить по улицам, а вокруг ни одного дружеского лица, или сидишь в овраге и глядишь на голубей — это приятно иногда, мимоходом, но нет Ничего печальнее на свете, когда приходится так убивать вечер. Да, братцы, тут обрадуешься, даже если какой-нибудь дурачок с тобой словом перекинется.
Я знал, что иногда такой паренек связывается с девчонкой, на которую при других обстоятельствах и не взглянул бы. Со скуки они ходят по мебельным магазинам, а потом, глядишь, уже возят детскую коляску.
