Ну, пришлось посмеяться, все-таки он из наших и очень старался меня развлечь, но, видно, у меня это получилось неубедительно, потому что Балда придвинулся ко мне и сказал:
— Ха-ха-ха! По-твоему, не смешно?
Я сказал, что не очень, а он спросил — почему, и тогда я сказал ему прямо, что если старый Трёп так старался и хотел заставить какого-нибудь мученика учить такого тупицу грамоте, то его нужно благодарить, а не высмеивать. И вообще я эту историю уже раз сто слышал.
— А на кой пес мне учиться? — сказал Балда. — Я не дурак и знаю это, потому что все вы, и ты тоже, всегда мне этим глаза колете.
— Вот погоди, загнется твой старик, и тебе надо будет вести дело, так ты сразу его развалишь.
— Ни хрена, найму счетовода, и все в порядке!
— Но читать все равно надо уметь. Он ведь будет только счетами заниматься.
— Ну, тогда я женюсь и поручу это жене.
— Ничего ты не понял, Балда, — сказал я. — Ведь я что хотел сказать — директор тебе добра желал, а ты с твоим стариком в глаза ему наплевали.
— Подумаешь, учительский заступник выискался!
— Слушай, тебе бы только над всеми смеяться, сперва над стариком Трёпом, теперь надо мной. А ведь мы хотели тебе помочь.
— Хочешь, я скажу, отчего ты сегодня такой?
— Ну-ка, выкладывай!
— Ты психуешь, потому что Носарь не пришел.
— Ну-ну, полегче на поворотах! — сказал Малыш-Коротыш.
— Кончай! — подхватили и другие. Но я задел его гордость, потому что он и его старик оба насмешками только прикрывались, а я добрался до самой сути, задел больное место. Видел я этих неграмотных. Одни — тупицы, другие — бестолочи, а третьи — вроде нашего Балды, просто не хотят учиться и ищут себе оправдания, но всех их объединяет одно — им это неприятно. Предложите им надеть на голову шлем со всякими проводами, клапанами и трубками, как в кино, чтоб они сразу выучились грамоте, и они на коленях будут вас благодарить.
В общем все были против Балды. Но он не сдавался.
— Я вам кое-что расскажу про этого великого белого вождя, он бегает за одной портовой девчонкой, за вертихвосткой, и знаете, кто она? Сестра Мика Келли.
— Ты мне надоел, — сказал я.
— Ай-ай, ну заплачь, Красавчик.
— Ладно, — сказал я. — Раз ты сам нарываешься, давай выйдем отсюда, и повтори это еще раз.
— Что ж, выйду и куртку скину.
Мы вышли, но тут Малыш-Коротыш сказал:
— Не дело со своими драться. Оставь его, Артур.
— Пожалуй, только пускай попросит прощения.
— Как же, держи карман, — сказал Балда. — И не подумаю просить, ни теперь, ни после.
