Дальше разговор был короткий.
Я ухватил его левой рукой за узенький черный галстук и развернулся правой. Но ударил мимо, потому что он неожиданно пригнулся. А потом кто-то бросился мне под ноги, и я полетел на пол.
Тот, который мне под ноги бросился, выскочил из другого прохода. Это было неплохо придумано. Когда билетер осветил меня своим фонариком, я лежал на полу среди стаканчиков из-под мороженого и ореховой шелухи.
— Вставай, — сказал он. — И убирайся отсюда.
— Но они первые полезли.
— Все вы так говорите, — сказал он, когда мы запрыгали по длинной лестнице.
— Спросите девушку, с которой я был, они к ней пристали, — протестовал я.
— Какую девушку?
— Вон ту. Они ее через стулья перетащили.
Он зажег фонарик, и я увидел, что разговаривать бесполезно. Джоанн уже садилась на колени к длинному, закрыв глаза и прижавшись щекой к его прыщам. И я вышел в холодный, неуютный мир.
Я побрел домой, обдумывая планы мести. Про Носаря я совсем позабыл. Честное слово, я обрадовался, когда увидел, что он стоит, словно в старинной раме от картины, спокойный и уверенный, как ковбой с американского Запада, и глядит на меня сквозь дымные сумерки. Я все ему рассказал, и он ни разу даже не вставил: «Я ж тебе говорил». Сидел и слушал, молча куря мою сигарету. Я хотел подождать того, длинного, у «Альбиона».
— Будь спокоен, никуда он от нас не уйдет, — сказал Носарь.
— Да он из нашего района сразу умотается.
Носарь покачал головой.
— Помяни мое слово, он пойдет ее провожать.
Но я был так зол, что все еще хотел вернуться к «Альбиону».
— Спокойно, — сказал он. — Пораскинь мозгами. Если мы пойдем туда, вся орава на нас навалится. А если обождем здесь, тогда уж мы навалимся на него.
— Я хочу драться по-честному.
— Все будет по-честному, — пообещал он.
Жутко было сидеть в темноте на старой кровати и слушать, как внизу крысы дружно грызут продавленный диван, а вокруг шныряют сборщики утиля. Иногда слышались удары молотка; жалобно плакали во сне дети; горланили пьяные, ссорился муж с женой. Я думал о том, что сделаю, когда дойдет до честной драки, — неужто всего только раздавлю прыщ-другой на его роже. Около половины одиннадцатого мы решили смотреть в окно по очереди, но уже через пять минут стали смотреть оба. Носарь увидел их первый и сказал мне.
— Где?
— Вон, на тротуаре.
— Что же делать?
— Ничего — остальные-то небось следом тянутся.
Но вскоре выяснилось, что хвоста за ними нет; они шли, как в упряжке, — он почти нес девушку на руках.
