— Это Мик Келли, — сказал Носарь.
— Давай вниз! — сказал я.
— Спокойно. Что-то слишком уж тихо… Не нравится мне это.
— Но ведь он уйдет.
— Лучше упустить его, чем на остальных нарваться.
Мы подождали, покуда они не скрылись из виду.
— Ну, теперь двинули, — сказал Носарь. — Только тихо.
Мы спустились по лестнице. Они шли, то и дело целуясь на ходу.
— Обожди-ка, — шепнул Носарь. — Не нравится мне все это, Артур.
— Даже жаль им удовольствие портить, — сказал я.
— А вот поглядим, — отозвался он.
Мы выскочили из дома быстро и без шума — я бежал на цыпочках, а Носарь был в американских ботинках на толстой резине, — но Келли все равно услышал. Отпустив Джоанн, он сунул пальцы в рот и свистнул. Чистая работа, ничего не скажешь.
— Охрану зовет, — сказал Носарь. — Ну-ка, вложи ему ума, а я встану на стреме.
Я с ходу съездил ему по зубам и отпрыгнул назад — стиль «молния», который мы применяли у себя на школьном дворе, когда шутя боксировали друг с другом, — и тут услышал крик Носаря. Я быстренько сообразил что к чему, и дал ему по уху: знал, что надо скорей кончать, потому что услышал в переулке топот. Носарь видел, как взметнулась, словно хлыст, велосипедная цепь. Это мне Носарь потом рассказал. Я этого не видел. Цепь угодила мне под подбородок, в самую мякоть. Он снова замахнулся, но тут Носарь схватил его за руку, и хорошо сделал, потому что я уже трепыхался, как цыпленок с отрубленной головой. А потом я почувствовал, что Носарь куда-то тащит меня.
Джоанн ломала руки и вопила, как зарезанная. Тот, длинный, не сразу очухался, так что нам удалось оторваться от них шагов на двадцать. В общем мы унесли ноги, потому что они сперва остановились спросить у Келли, что с ним, и он даже ответить не мог. А мы рванули во весь дух. Остановились только возле старой литейной. Ясно помню, что Носарь сказал только:
— Теперь понял, о чем я тебе толковал?
Я не ответил, потому что еще не отдышался, да и не знал, что отвечать.
«Келли не видели?» С тех пор мы всегда задавали этот вопрос.
Правда, одно время у меня даже веки покраснели, потому что я всюду его высматривал, следил за ним и видел его даже с закрытыми глазами.
Под подбородком у меня была ссадина, и моя старуха это, конечно, сразу заметила.
— Что у тебя на шее?
— На балконе всю ночь провисел.
— А ну, не хами, говори, откуда это у тебя? Что ты натворил?
Но это только, так сказать, краткий стенографический отчет. Такая уж у нее манера — задать десять вопросов, чтоб получить один ответ, да и то не обязательно.
