И тут ввалилась целая орава ребят. Я сразу узнал портовых по красным курткам и длинным бакам — года полтора, наверно, отращивали — и понадеялся, что они ко мне не пристанут. Они сели позади нас и стали отпускать всякие шуточки; потом один, длинный, худой и прыщавый, наклонился вперед и взял Джоан за плечо.
— Что, не дождалась меня?
Она повернула голову ко мне, потом отдернула плечо и оглянулась.
— А ты зачем ребят привел? Боишься, что один домой не дойдешь?
— Иди-ка сюда, я тебе объясню!
— Нет уж, теперь поздно. Я занята.
— Слушай, Джоан, — сказал я. — Ты иди, если хочешь.
— Это еще что за дурачок, из какой деревни? — спросил прыщавый.
— Хочешь от меня отделаться? — сказала она мне и говорит тому: — Заткни глотку, а не то мой дружок тебе ее заткнет.
Я вздохнул с облегчением, когда снова погас свет. Не обязательно быть трусом, чтобы избегать драки, особенно когда их пятеро или шестеро на одного. Я молил бога, чтоб картина была интересная, с пятью кинозвездами, потому что хоть я и не трус, но драться с такой оравой мне не светило. Еще куда ни шло, когда ты не один и есть надежда на победу, но мало радости, чтоб тебя отколотили всем скопом. Но малютка Джоанн этого не понимала. А может, и понимала. До сих пор толком не знаю. Она все жалась ко мне, а я отодвигался. Тогда она схватила меня за руку. Рука у нее была горячая. Да и у меня, честно говоря, тоже. Не стану утверждать, что остался к ней равнодушным.
А потом я вдруг чувствую, что тот, длинный, огрел меня кулаком по спине. Я обернулся и, провалиться мне на месте, в первый раз заговорил — до этого я не сказал ему ни слова.
— Вот что, приятель, — говорю, — ты полегче. Будешь лезть, вылетишь отсюда со страшной силой.
— Да тебе и с одноруким карликом не справиться, — сказал он.
— Слышь, мне просто неохота с тобой связываться. Отстань.
Все вокруг нас шикали и возмущались: безобразие, пусть молчат или выматываются, — а эти портовые все выпендривались. Джоанн тем временем жалась ко мне, я отодвигался, а проклятая картина так тянулась, что можно было две сигареты скурить между револьверными выстрелами. Я слышал, как портовые перешептываются, и насторожился. Было ясно — они такую заварушку готовят, что чертям тошно станет.
Потом двое схватили Джоан. А тот, длинный, сидел на откидном месте и покуривал. Он-то и командовал парадом.
— Посадите крошку ко мне на колени, — приказал он. — Аккуратненько подымайте — как бочку с пивом.
Я разозлился и сгреб одного за руку. Они уже подняли Джоанн, и мне стали видны ее ноги — сроду ничего подобного не видывал. Она брыкалась и визжала, а я ничего не мог поделать, потому что, когда схватил первого за руку, второй, сидевший сзади меня, накрыл мне лицо пятерней, норовя ткнуть пальцами в глаза. Я отпустил того, который держал Джоанн, и врезал этому второму; я и с десяти дюймов могу стукнуть так, что добавлять не надо будет. Он живо меня отпустил. Но Джоанн теперь была уже над стульями, так что я выскочил в проход и принялся за длинного.
