Мы же с Шаихом настолько привязались к Николаю Сергеевичу, что бытовые несуразицы в его жизни нас не смущали. А если мы и обращали на что-то внимание, то лишь ради того, чтобы помочь ему, человеку вне быта, справиться с заготовкой дров на зиму, оклейкой-замазкой окон, починкой электроплитки и прочим, что ничего мудреного для нас не представляло. Сосед наш, замечу, не имел ни холодильника, ни телевизора.
Нам представлялось, что шефствуем мы так, за здорово живешь. А на самом деле — это он безвозмездно наставничал — дарил нам, желторотым сосункам, свою дружбу, знания, наделял скороспелых ипохондриков оптимизмом, верой в разум. (Не пишу — «в человеческий разум», потому что он мыслил шире.) Он говорил: мы живем в необычное время и что мы — это не просто Шаих и Ринат с Алмалы, а земляне, рожденные для жизни красивой и большой и, быть может, даже — бессмертной.
14. В созвездиях его каморки
Да, в чащобе его интересов и увлечений, о которых я так или иначе еще расскажу, доминирующей была вера в то, что мы, разумные существа, в бездне галактик не одиноки. Он верил в Межгалактический союз цивилизаций, не ручаясь лишь за точность формулировки.
Он поэтом был. Во всем. И в изначальном смысле слова тоже.
Стихи Николай Сергеевич писал всю жизнь, с детства. Своего белокурого детства, оставшегося лишь на картонных фотографиях ателье «Рембрант». Первое стихотворение было сочинено им в день объявления войны Вильгельмом II царской России. Оно насквозь было ура-патриотическим, почерпнутым из правых правительственных газет. Первая строка: «За нашу Родину святую», последняя: «Отчизна наша победит!» Остальное из могучей памяти Николая Сергеевича, как ни странно, испарилось. Но не испарились стихотворения и поэмы, написанные позже. По нашей просьбе он переписал часть из них в голубенькие ученические тетради старательным разборчивым почерком и подарил по экземпляру Шаиху и мне с посвящением: «Поколению, которое сможет войти в контакт с Союзом Коммунистических Цивилизаций Космоса».
Этим поколением он считал нас.
Он считал, что мы все находимся на пороге Великаньего Времени.
Конец пятидесятых, начало шестидесятых годов двадцатого столетия… Они были для Николая Сергеевича Новикова временем бесконечного энтузиазма и надежд. Позывные первого искусственного спутника Земли ошеломили его, а шаг в космос Юрия Гагарина… Знал бы кто, как ликовал в тот апрельский день одинокий пожилой человек в тесной комнатке на Алмалы! «Началось, началось, — шептал он. — Великанье Время началось! Скоро и в Дальний Космос двинемся, и братьев по разуму обнимем, а уж с земными междоусобицами само собою покончим, мы же существа ра-зу-мные!»
