Хотя одна неприятная штука у него была, он кашлял, чему мы не придавали значения. А врачи говорили — бронхит. Возможно, потому-то и путешествовал каждый год на юг? Нет, все же таки в Крым его тянуло другое, в первую очередь — любовь к сказочному краю. Поездки начались задолго до бронхита. Позже я узнал, что до нашей с Шаихом эры он очень сильно болел, в юности у него признали какую-то дрянь, связанную с нарушением обмена веществ. Рахит, вроде бы. В те же годы его свалило воспаление легких, из-за которого в университет он поступил на год позже сверстников. Потом его и в армию не взяли, и на фронт он, сколько б ни подавал заявлений, не попал. Я видел довоенные фотографии — Крым, друзья, какая-то миловидная девушка рядом с ним смеется в объектив, заслонившись ладошкой от солнца, а он, а он-то — тощий, как жердь. Один нос торчит. Да еще упрямая копна волос. Куда, скажите на милость, подевался с возрастом недуг? И поправился, и округлился. Не консервами же человек вылечил себя?!
Много странного было в нем.
Он, к слову сказать, не брился. И бороды не отпускал. Стриг ее маленькими выгнутыми ножницами на ощупь, не отрываясь от рукописи. К концу стрижки на щеках оставался ровный пегий газон росточком с родинку у рта, которую он панически боялся задеть. Больше ничего не боялся. Нет, еще страшился остаться без света — во тьме ни читать, ни писать, потому и держал всегда про запас с десяток лампочек и дюжину восковых свечей. А про родинку ему кто-то нагадал в детстве, что он поранит ее, изойдет кровью и умрет. Вот и не пользовался бритвами-лезвиями. А может, это всего лишь байка, оправдывавшая еще одну его странность.
Щетина шокировала. Представьте себе к тому же человека в одеждах двадцатилетней давности. Или разом в двух рубашках, причем сверху летняя, с короткими рукавами. Человек прижимает к груди пухлую папку, что-то бормочет себе под нос и мчится порывисто (он неудержимо быстро ходил) и зигзагами (ни дать ни взять что-то украл и петляет, сбивает преследователей со следа), летит и вдруг — стоп, замрет, как вкопанный, постоит так в раздумье и вновь наберет скорость. Кое-кто считал его ненормальным. Один остряк высказал предположение, что он на улицах родного города и днем по звездам ориентируется, а другой добавил: это потому, что он пришелец, инопланетянин. Чтобы додуматься до такого, семи пядей во лбу не обязательно было иметь. Надо было просто знать Николая Сергеевича не только по одежке, но и по неколебимой вере в неземные цивилизации. И сыграть на этом.
