— Есть, товарищ майор!
Генка, чисто выбритый, вскочил с табурета, молодо осклабился, козырнул.
— К пустой голове руку не прикладывают.
— Смею заверить, товарищ командир, она не так пуста, как кажется.
— Я имею в виду — к непокрытой, болван.— Аширов смерил взглядом компаньона, как портной заказчика, и подумал: «Пентюх пентюхом, каким был, таким и остался».— Вслух произнес: «А с одной стороны это и хорошо».
— Чего — хорошо? — не понял гость, завесив тощую безволосую ногу над штаниной «новых портков».
— Но с другой — не очень... Но другого мы не допустим. Одевайся, одевайся,— сказал Аширов и кивнул на окошко: — Вон моя краля топает.
...Наверное, впервые за все годы дезертирства так основательно набив желудок, обо всем переговорив и получив повестку, из которой следовало, что он, некто Г. Н. Трофимов, призывается на фронт, Генка — новоявленный призывник, когда окончательно стемнело, не спеша пошлепал из грязной Савиновки в город, в свой подвальчик, где втихаря проживал уже третью неделю. На душе спокойно: повестка давала возможность не предъявлять паспорт, которого у него и не было.
28. На мельзаводе
Встретились через два дня. Генка ахнул: перед ним был не Аширов, а натуральный гвардии майор при погонах, налитой тяжестью кобуре и самое большое удивление — на мотоцикле с коляской.
— Сатана!— надтреснутым голосом промолвил Генка.
— Ну-ну, без эмоций,— отрезал Аширов,— садись. Да не назад, а в коляску. Живо!
Заехали на какую-то свалку. Там Аширов заставил Генку переодеться в солдатскую форму.
— Ну, черт, ну, татарин! — озирал тот себя в непривычной одежде — гимнастерке, сапогах...— Государство меня в это обрядить не смогло, а ты — раз, два и готово!
— Мешок мешком,— матерился Аширов,— ремень хоть подтяни.
— А как?
Новобранец и не заметил, что майор сделал с ремнем, как под грудной клеткой внизу точно железным обручем сдавило.
— У-у, больно же!
— Терпи.— Аширов толкнул, и Генка плюхнулся в мотоциклетную коляску.— И слушай. Сейчас рванем на мельзавод в Печищи.
— Где это?
— Тебя это не должно колыхать. На той стороне Волги. Короче, я зайду к директору, а ты останешься у тачки. И смотри, чтоб не заглохла.
Аширов продумал все. В нагрудном кармане его, в удостоверении личности, над которым он покорпел более всего, покоилась накладная — на бланке, с печатью, комар носа не подточит! — на получение на мелькомбинате «Красный кормилец» 50 (пятидесяти) тонн муки для воинской части. К ней приложена доверенность на начальника интендантской службы майора Егорова.
