Я запнулся и встал со своего места. Не прикоснувшись к кофе, я положил в карман паспорт, который тем временем просунули в окошко.
Я отправился прямиком к отцу, в Исполнительный совет Республики Босния и Герцеговина.
Вне себя от гнева, я швырнул паспорт на стол отца.
— Твои люди, — крикнул я, — хотят сделать из меня доносчика! Я еду учиться в Академию изящных искусств, а не в Полицейскую академию!
— Ну, я им сейчас устрою! — возмутился отец.
Он тут же набрал номер Юсуфа Камерича, начальника сараевской полиции:
— Что это за безобразие? Я отправляю своего сына в Прагу учиться не шпионажу, а режиссуре! Разве вам мало того, что он едет за границу без стипендии и мне придется тратить на это наследство моей жены? Так вы к тому же хотите сделать из него шпиона?! Мой сын не продается!
— Успокойся, Мурат. Сейчас в стране очень сложная ситуация.
— Сложная ситуация! Юсуф, прошу тебя, не рассказывай мне историй, я не журналист! Оставьте в покое моего сына!
* * *
Тем же вечером, потрясенный поведением органов внутренней безопасности, мой отец вернулся домой пьяным. На этот раз его оправданием было то, что он никогда не позволит своему сыну стать шпионом. В качестве подтверждения его сопровождал Юсуф Камерич, тоже пьяный, который твердил как заведенный, что все было именно так, как говорил Мурат.
— Ты опять пил? — спросила моя мать.
— Как же мне не выпить? Они хотели сделать из моего Эмира шпиона!
— Не преувеличивай, Мурат. На нас тоже давят сверху с тех пор, как усташи проникли в Западную Герцеговину, — защищался Юсуф Камерич.
— Не верю не единому слову!
— Послушай, Сенка, если Мурат мне не верит, ты-то хоть поверь! Пока я буду на этой должности, никто не посмеет косо смотреть на малыша! — пообещал Камерич.
Мне Камерич очень нравился. До работы в полиции он был директором коммунального предприятия и часто приглашал нас в единственный крытый бассейн Сараева, который был сооружен на месте старых турецких бань.
* * *
Той ночью мой отец пошел провожать Юсуфа Камерича до улицы Тито и повел нашего пса Пикси на прогулку. Этот ритуал стал частым в жизни моего отца. Чаще всего выгуливание Пикси было лишь предлогом для того, чтобы продолжить ночные вылазки. После прогулки отец возвращался с собакой, звонил в домофон снизу лестницы и кричал Сенке на восьмой этаж:
— Сенка, вызывай лифт, я еще немного пройдусь!
Тогда моя мать в бигуди открывала дверь и обнаруживала испуганное животное, скулящее в лифте фирмы «Давид Пайич».
