Со взведенным курком | страница 18
Словно молния ударила в динамит. Симцы пришли в неистовство. Как ни удерживал их Миша Гузаков, рабочие бросились на стражников. Те забаррикадировались в своем доме. Начался форменный бой. Полицейские убили и ранили еще нескольких симцев. Тогда рабочие в ярости подожгли дом и расправились со своими палачами.
В Сим был послан карательный отряд — несколько сот казаков, драгун и стражников во главе с известным своими зверствами уфимским полицейским приставом Бамбуровым. Жители были отданы на поток и разграбление пьяным карателям. Бравые казачки́ — опора царского режима — не щадили ни женщин, ни стариков, ни подростков. Три больших барака на краю села власти превратили в тюрьму и битком набили их арестованными. Среди схваченных революционеров были братья Миши Гузакова, мой отец и сестренка, тяжело раненный в схватке со стражниками Алеша Чевардин.
Вскоре боевая организация приказала мне перебраться из леса в Уфу. Было решено во что бы то ни стало вызволить из тюрьмы Алешу — против него были серьезные улики, и ему грозила тяжкая кара за участие в восстании.
Несмотря на серьезную рану, Алешу бросили в общую камеру Уфимской тюрьмы и оставили без всякой помощи. Теснота, духота, грязь… В ране завелись черви. Заключенные, сидевшие вместе с Чевардиным, требовали врача, вызывали прокурора, но тщетно. Тюремная администрация словно оглохла. Царские опричники мстили за убитых полицейских. А мстить пленному, да еще раненому, так легко и, главное, безопасно.
Потом тюремщики задумали подлое дело. Решив расправиться с симскими повстанцами руками арестантов-уголовников, черносотенцы натравили их на наших товарищей. В тюрьме началось побоище. Но уголовники напоролись на арестованных боевиков во главе с Павлом Гузаковым. Дружинники быстро привели в чувство бандитов. Разъяренное неудачей тюремное начальство пустило в ход пожарников с брандспойтами.
Когда началась схватка, сочувствовавший революционерам надзиратель Лаушкин ухитрился сообщить партийному комитету, что «шпана убивает политиков». Комитетчики сразу кинулись к железнодорожникам и к адвокатам, защитникам симцев. Рабочие депо дали тревожный гудок.
Пролетарская Уфа встала на защиту своих брошенных за решетку товарищей. Ее голос был так зычен, что губернатор и прокурор струхнули и скрепя сердце пошли на уступки. К заключенным симцам власти резко изменили отношение, смягчили режим. А Алешу Чевардина перевели в загородную тюремную больницу. Совет Уфимской дружины решил воспользоваться этим — больница охранялась куда слабее, чем тюрьма, — и попытаться «украсть» Алешку.
