– Послушай, Толя, ведь делать что-то надо. Ждать помощи неоткуда. Новгородские не помогут. Ни Сорос, ни инопланетяне. Спасибо донецким, дёрнули они нас, спящих, разбудили.
– Вот что я тебе скажу, – Анатолий, отодвинув рыбьи остатки вместе со своей тарелкой, бокалом и всем остальным, стоявшим перед ним, прямой рукой как ножом, приблизил своё лицо к носу Александра. – Ты знаешь, я своё отсидел и больше на «кичу» не пойду ни за какие коврижки. Но… – привстав, он уткнулся губами в ухо Александра и прошептал: – Но за Киев я готов сесть опять. За такое, чтобы оно того стоило.
Они посмотрели друг другу в глаза. Налили и выпили. Молча. Без тоста. И этот миг был равноценен рыцарскому обряду, когда надрезывались вены, сочащуюся из них кровь струили в кубки, смешивали, скрепляя священный союз.
Выйдя из генделика, Александр остановил такси и, не торгуясь о плате, помчался домой к невыгулянной Барбаре: что-то подсказывало ему торопиться. Он попросил водителя подвезти его к самой двери подъезда, и поступил грамотно: на подходах к дому ошивалась парочка известных ему персонажей.
Входная дверь в квартиру оказалась приоткрытой. Александр нащупал в кармане самый длинный ключ, зажал его между указательным и средним пальцами, превратив таким образом руку в нож, ручкой которого служил кулак. Эту руку он отвёл назад: если схватит притаившийся за дверью, у него останется шанс нанести разящий удар. Переместив центр тяжести чуть назад на левую ногу, он свободной от веса тела правой ногой, орудуя ею как щупом миноискателя, скользящим круговым движением, не допускающим удара снизу или сверху, открыл дверь. Сделав паузу, чтобы дать притаившемуся за дверью противнику (если он там находился) проявить себя, и только после этого плавно переместился в коридор.
Скрыться человеку в маленькой прихожей не было никакой возможности. Двери в большую комнату оказались открытыми, и его глазам предстала немыслимая картина: сразу у входа на толстом вьетнамском ковре на спине лежал человек, а над ним возвышалась Барбара. Она держала человека за горло, по-видимому, продолжительное время. В этом убеждали его брюки, обильно мокрые, источающие всесторонний запах общественного туалета.
Александр дал команду Барбаре отойти от несчастного. Та подчинилась, но отодвинулась лишь на шаг и снова приняла боевую стойку. Александр подошёл к лежащему и увидел на его горле, в аккурат у адамова яблока, четыре отметины – следы собачьих клыков. Кем бы ты ни был, но когда собака Баскервилей молча валит тебя на спину и берёт клыками за глотку, ты точно обделаешься.
