Какое-то время Петя ошеломленно смотрел ей вослед, а затем принялся догонять.
– Постой, постой, – сказал он, настигнув и тронув за клюку, – я тебя как, правильно узнал-то?
Старуха, не останавливаясь и даже не глянув на него, вновь захихикала.
– А пошто я знаю? Узнал он… Шляются здесь разные… Ежели тебе нечего делать, то зачем это делать именно здесь?.. Проваливай, а то скажу щас слово заговоренное… – и бабка на удивление легко замахнулась явно тяжелой клюшкой, отгоняя бывшего старика.
«Она, – подумал Петя, отскакивая, – точно она». Он стоял, глядя, как удаляется безобразная старуха, и прислушивался к себе… От бабки исходила явная опасность.
– Не бывает страшных женщин, – неожиданно услышал он внутри себя знакомый урчащий голос, – бывают лишь трусливые мужчины, – и прямо перед ним в воздухе появилась рыжая кошачья улыбка.
– Мяв!.. – обрадовался старик. – Здоров, Мяв. Давненько тебя не было видно. Я уж думал, оставил ты меня.
– С тобой я, рядом… – проурчало внутри, и улыбка растворилась.
Воспрянув духом, Петя последовал за старухой в лес.
…Долго шла бабка, уводя за собой Петю в самую гущу дремучей чащи. Уж сумрак от разлапистых крон сгустился, да гнилью лесною и прелостью влажной воздух наполнился, а они все шли…
Исчезла вдруг карга за дубом развесистым, а как подходить к нему начал Петя, то услышал рокот странный, навроде кудахтанья громкого, и скрип деревянный…
Услышал – и вышел на поляну, густо лопухами заросшую.
Стояла посреди нее избушка на двух сваях вида странного, а пред нею – бабка. Она тыкала клюкой в разросшиеся лопухи и отчаянно ругалась.
– …А-а, чем удобряли, то и выросло, – плюнула она под конец и начала подыматься по скрипучей лесенке, бормоча: – Ну, Леший, ну, куманек, подожди еще у меня…
Поднявшись, старуха глянула сверху на Петю и вновь погрозила палкой.
– Проваливай, не зли меня. Не трожь мою систему, она и без того нервная, – и зашла в дом.
Петя потоптался перед избушкой, нерешительно поглядывая на дверь.
– Была не была, – решился затем, – уж лучше сделать и жалеть, чем жалеть опосля, что не сделал.
И в избу следом вошел.
* * *
Бабка сидела напротив, через стол. То и дело почесываясь, она зло смотрела на Петю.
– Ну, достал ты меня, Петя, знаю тебя час всего-то, а надоел, будто всю жизнь знакомы. Старуху ему подай… Да что мне за дело до твоей старухи? Своих забот невпроворот…
И ведь нечисть тебя никакая не берет… – удивленно добавила она. – Другие за час разговору со мной так и вовсе порчеными становятся, прахом мелким рассыпаются, ящерками погаными разбегаются… Заговоренный, что ли? Так нет ведь – иное что-то чуется…
