Когда Ева заговорила о доме своей матери, ее голос слегка напрягся. Бенни с давних пор знала об ее отношении к жившим там людям.
— Вряд ли они согласятся…
— Не согласятся, — решительно ответила Ева.
Обе знали, что собиралась сказать Бенни: вряд ли богатые Уэстуорды согласятся платить за учебу Евы в университете.
— Как ты думаешь, мать Фрэнсис могла бы сходить к ним?
— Я уверена, что за прошедшие годы мать Фрэнсис ходила к ним много раз, но они захлопывали дверь у нее перед носом.
— Ты не можешь этого знать, — попыталась успокоить подругу Бенни.
Ева стояла у окна и смотрела на город, как, видимо, часто делала за прошедшие годы.
— Она сделала все, чтобы помочь мне. Наверняка мать Фрэнсис обращалась к ним, а они отказали. Она не говорила об этом мне, потому что не хотела, чтобы я возненавидела их еще сильнее. Как будто это возможно.
— В волшебной сказке один из них прискакал бы сюда на белом коне и сказал, что они ждут тебя уже целую вечность, — сказала Бенни.
— А я бы ответила ему, что он опоздал, — засмеялась Ева.
— Нет, я бы тебе этого не позволила. Ты поблагодарила бы его и попросила заплатить за твою учебу в университете. На твоем месте я купила бы собственную квартиру с коврами от стены до стены и не стала экономить на электрических каминах! — весело ответила Бенни.
— Угу. А еще попросила бы платить мне такое содержание, которое позволяло бы каждый месяц покупать платье в «Суитцере» и «Браун Томасе».
— И каждый год проводить отпуск за границей. В компенсацию за экскурсии, на которые ты не могла ездить, когда училась в школе.
— И сделать огромный вклад в монастырский фонд на строительство новой часовни, чтобы отблагодарить сестер за все, что они для меня сделали.
Бенни вздохнула.
— Думаю, такие вещи бывают.
— Только в волшебных сказках. Ты сама это сказала, — ответила Ева. — А чего бы ты хотела для себя?
— Чтобы через минуту у дверей нашего магазина остановился тюремный фургон, оттуда вышли два человека и сказали моему отцу, что Шон Уолш — преступник, совершивший в Дублине шесть убийств. А потом надели бы на Шона наручники и увезли.
— Но это не избавит тебя от необходимости каждый вечер возвращаться из Дублина на автобусе, — сказала Ева.
— Слушай, перестань. Ты была у нас в доме тысячу раз и прекрасно знаешь, какие у меня родители.
— Знаю. Они на тебя молятся.
— Это значит, что я буду каждый день возвращаться в Нокглен на автобусе, который отправляется в восемнадцать десять. Вот к чему приводит такая любовь.
