Шпурре уходит вслед за конвоем… Последним подвал покидает Мосальский.
Минуточку, офицер… Офицер говорит по-русски?
Тот склоняет голову.
Здесь имеются беременные.
Мосальский(поморщась от слова). Веревка выдержит, мадемуазель.
Ольга(упавшим голосом). …и дети!
Мосальский. Вы, право же, зря задерживаете меня, мадемуазель. (Прокофию.) Сколько тебе лет, Статнов?
Прокофий(с вызовом). Семнадцать.
Мосальский удаляется с ироническим полупоклоном. И тотчас мальчик, уже по своему почину, взбирается к окну. Все наблюдают за ним снизу.
Прокофий. Ух, народишку сколько нагнали! А вон и наших ведут…
Ольга. Слезай, мальчик. Нечего тебе делать там.
Словно зачарованный зрелищем, тот не может сразу оторваться от окна, отворачивается, лишь когда с площади доносится неразборчивый возглас, прорвавшийся сквозь шквальную, как истерика, пальбу зениток.
Прокофий. И воробьев всех распугали… только снежок идет. (И вдруг, краем глаза выглянув в окно, разражается нестыдными ребячьими слезами.) Дедушка, парашюты, парашюты. Смотри, в небе тесно стало… Наши, наши пришли!
Ровный гул над головой снова сдвигает в сторону начавшуюся было пальбу. Громадное полотнище, розовое от пожара поблизости, застилает левое окно, отчего в подвале светлеет ненадолго. И потом все население подвала смятенно наблюдает, как рушатся и крошатся доски на правом. Тотчас через образовавшийся пролом несколько осатанелых от боя стрелков скатываются по склизам в сумрак ямы. Последний, паренек в шинелке, пронзительно и с ходу всматривается в лица уцелевших; развязавшийся на руке бинт волочится за ним по полу.
Старик. Чего ищешь, милый, тут чужих нету. Да утрися, кровь на щеке…
Паренек в шинелке(еще в запале атаки). Разве убережешься в экой суматохе. Пока не утихнет, никому наружу не выходить. (Двум товарищам с карабинами.) А пошарь на всякий случай под корягами. Глядишь, еще один налимишко найдется.
Те исчезают во мраке соседней половины. С досадой крайней спешки паренек пытается перебинтовать сбившуюся на запястье повязку.
В том-то и дело, что не чужих я — своих разыскиваю…
Старик(присаживаясь к нему на нары). Не с руки тебе. Да-кось, я живей перемотаю.
Однако работа у него не ладится, и вскоре старика сменяет Ольга.
Паренек в шинелке(возбужденно). Случилося — как отступали мы в позапрошлом месяце, плелися, как под хворостиной, то старичка одного я заприметил. Рваный да нищий, на ветру весь… и так он жалостно нас глазами провожал, сердце дрогнуло. Сбежал я к нему на обочину, ко грудкам прижал. «Не горюй, говорю, дедушка: еще не закопанные!» И последнюю горбушечку в пазуху ему сунул. И весь месяц во снах его видел. Подойду — «потерпи, скажу, дедушка, скоро вернемся… дай только разогреться маненько. Ведь русского обозлить — проголодаешься!».
