— Ради бога, оставьте меня в покое и засыпайте без лишнего шума!
София, однако, потребовала объяснений, почему фрейлен Кайн не желает спать в своей постели.
— Разве вы не видите, что происходит в комнате и что там на столе? — ответила фрейлейн Кайн и накрылась одеялом с головой.
София окинула взглядом комнату, но не услышала и не увидела ничего странного; лишь две кровати и маленький столик со свечой, кувшином и миской. Она сказала об этом фрейлейн Кайн, и та немного успокоилась. Все же боязливая фрейлейн Кайн не могла заснуть и вскоре выбралась из кровати и, подойдя к двери, удостоверилась в надежности запоров. София, однако, уснула, а ее напарница осталась в бодрствующем состоянии. На следующее утро она выглядела измученной и не могла скрыть тревоги. София опять пустилась в расспросы, но фрейлейн Кайн упрямо хранила молчание.
— Я не могу говорить! — вот все, что удалось из нее выжать. София поняла, что женщина всерьез думала, будто ей пришлось столкнуться с потусторонней силой.
Фрейлейн Кайн часто пугала Иоганну своими разговорами о привидениях, «дамах в белом» и прочих явлениях из другого мира. Кроме того, в присутствии Софии часто повторялись народные предания о ведьмах, домовых и духах. Все эти россказни не могли не повлиять на впечатлительную девочку. Оплотом здравомыслия в этой стихии суеверий и предрассудков оставалась Бабетта Кардель, которая каждый такой случай подвергала критическому разбору.
— В этом нет здравого смысла, — имела обыкновение говорить Бабетта всякий раз, когда ей доводилось слышать очередную историю.
Это почтение к здравому смыслу в конце концов привилось и Софии, и она с немалым интересом следила за ходом беседы Бабетты и ее друга, мсье де Моклерка, в которой обсуждался практический подход англичан к законам, религии и правительству. Мсье де Моклерк был занят в то время редактированием истории Англии, написанной его отчимом. Именно тогда София и познакомилась впервые с понятиями общественного равенства, народного представительства и политических реформ, научившись презирать легковерие и ценить красноречие в дебатах.
В возрасте одиннадцати лет Софию отвезли в Эйтин, в герцогство Гольштейн, для знакомства с троюродным братом Карлом Ульрихом, подающим надежды мальчиком, который был наследником одновременно двух тронов, а потому и удостоился пристального внимания семьи Софии. Отец Карла Ульриха, кузен Иоганны Карл Фридрих, только что умер, и его сын унаследовал герцогский титул и право претендовать на шведский престол. А поскольку по своей покойной матери мальчик приходился внуком Петру Великому, не меньшие права он имел и на российский трон, на котором не очень прочно сидела его стареющая родственница, императрица Анна Ивановна, двоюродная сестра его матери.
