Войдя, я упал во всю длину, и выронил из рук нож и дирхем, и лишился чувств; а очнувшись от обморока, рассказал Азизе о том, что со мною произошло, завершив словами: «Я не достиг желаемого!». И она сильно опечалилась за меня. Увидев, что я плачу и мучаюсь, сестра сказала: «Я уже обессилела, советуя тебе не спать, но ты не слушаешь моих советов. Мои слова тебе ничем не помогут». Тогда взмолился я: «Заклинаю тебя Аллахом, растолкуй мне, на что указывает нож и железный дирхем!». И она отвечала: «Железным дирхемом она указывает тебе на свой правый глаз и заклинает тебя им, говоря: “Клянусь господом миров и моим правым глазом, если ты вернешься другой раз и уснешь, я зарежу тебя этим ножом!”. И я боюсь для тебя зла от ее коварства, о сын моего дяди, и мое сердце полно печали о тебе, но я не могу говорить. Если ты знаешь, что, вернувшись к ней, не заснешь, то возвращайся к ней и берегись сна, тогда ты получишь то, что тебе нужно. Если же ты, зная этой слабости своей, все же пойдешь, то она тебя зарежет».
«Как же мне поступить, о сестра? Прошу тебя, ради Аллаха, помоги мне сегодня ночью!» — воскликнул я. И она сказала: «На глазах и на голове! Но только если ты послушаешься моих слов и будешь повиноваться моему приказу, нужда твоя будет исполнена».
«Я слушаю твои слова и повинуюсь твоему приказу!» — воскликнул я. Тогда она сказала: «Когда настанет время уходить, я скажу тебе», — а затем прижала меня к груди и, положив меня в постель, до тех пор растирала мне ноги, пока дремота не охватила меня. Когда же я погрузился в сон, она взяла опахало, села у изголовья и обвевала мое лицо до конца дня. Лишь под вечер она разбудила меня, и, проснувшись, я увидел, что она сидит около меня с опахалом в руках и так плачет, что слезы промочили ей одежду. Увидев, что я проснулся, она спешно вытерла слезы и принесла мне еды. Я стал отказываться, но Азиза сказала мне: «Разве я не говорила тебе слушаться меня?». И я принялся есть, не противореча ей, и она клала мне пищу в рот, а я жевал, пока не наполнился. Потом она напоила меня отваром грудной ягоды с сахаром и, вымыв мне руки, осушила их платком, а затем обрызгала меня розовой водой. И я сидел с ней в полном здоровье.
Когда же стемнело, Азиза надела на меня одежду и сказала: «О сын моего дяди, бодрствуй всю ночь и не засыпай. Она придет сегодня только в конце ночи, и если захочет Аллах, ты сегодня встретишься с нею. Но не забудь моего наставления». Я вновь увидел слезы в ее глазах, и моему сердцу стало больно, оттого что она так много плачет. «Какое же наставление?» — спросил я. И она напомнила: «Когда будешь уходить от нее, скажи ей стих, который я раньше говорила».
