Мотнула головой упрямо, дорисовала внизу еще один лепесток. Как будто упал. Теперь пять. Теперь любит. Кто-нибудь, когда-нибудь, да любит. Засмеялась тихонько, спохватившись, глянула. Ничего. Спят сопливые.
Видел бы кто со стороны. Вот дура, прости господи! Сама себе поревела, похохотала… Хорошо, что ночь. Двор пустой. Фонарь. От стекла дует, не просквозило бы малых.
Редкий снег. Тихо. И не спится, как назло. Как есть время лишнее, обязательно придет бессонница. И читать нечего.
Сопит курносая. Вот человечий детеныш. Зверенок. Включить-выключить. Спать. Спать обязательно! Впрок. Нет, не выходит. Человек идет по двору. Что он тут забыл? Доктор с ночного дежурства…
Тихо как. И стены стеклянные. Как рыба в аквариуме. В такой тишине никуда не деться от мыслей, стучат в голову, тикают часами, отмеряя бесцельно уходящее время.
Тик. Так.
Сашка уже вовсю носился по боксу, давая выход появившейся энергии. Вика наблюдала за ним из кровати.
– Мам, а она что, не ходит? – неожиданно спросил он.
Ольга растерялась.
– Почему? Наверное, ходит.
– А чего мы ее не выпускаем?
Действительно. Ольга осторожно взяла кроху и поставила на пол. Та стояла, покачиваясь, внимательно глядя по сторонам.
Спустя секунду по боксу несся маленький торнадо. Нерастраченная энергия вынужденного арестанта нашла, наконец, выход. Как заведенная, девчонка топала по палате. Сашка не отставал.
Скоро у Ольги зарябило в глазах. Сидела, поджав ноги, и думала, какой надо быть идиоткой, чтоб не сообразить выпустить малышку раньше! Привыкла, что ее собственный ребенок слезами и воплями легко сумеет донести до мамы все свои пожелания.
С этого момента покою пришел конец. Просыпаясь, кроха немедленно требовала свободы, и водворение обратно в кровать воспринимала как личное оскорбление, заходясь в крике.
– Сейчас мама придет и тебя возьмет, – объяснял Сашка.
– Мама придет, – послушно вторила кроха.
Все когда-нибудь кончается. В день выписки Ольга носилась как ошпаренная. Полис. Карточка. Рекомендации врача. Теперь – собираться. Ничего не забыть. Сашка что-то пытается объяснить Вике. Пятилетний уже человек понимает, что есть вопросы, которые задавать не стоит. И один из этих незаданных качается в воздухе, тенью стоит в глазах сына.
Наконец открывается дверь. Та самая, вечно запертая на замок, барьер внешнего мира перед инфекцией.
Дверь открыта. Сашка закутан по уши. Ничего не забыли, книжки оставлены в боксе – пригодятся новым арестантам. И Вике. Сашка молчит, прижимает к себе подаренную шефом машину.
