Когда ушел, она взяла чистый ватман. Через час с эскиза смотрел щекастый бай в парчовом халате с широким поясом в самоцветах. Пальцы-сосиски вцепились в огнетушитель, на голове красовалась пожарная каска.
Подошел мастер, заглянул через плечо:
– Красавец! – одобрил он, – как живой! забираю, пожалуй…
– Погоди, – остановила она и дорисовала толстяку на носу бородавку.
– Не мистифицируй, – говорили друзья. – Это всего лишь куклы. Ты же химик, хоть и бывший… смотри на вещи трезво.
– Менделеев тоже был химик, – смеялась Инга, – а таблица ему приснилась! Не мистика, скажете?
…Вот как объяснить? Пригоршня бусин, лоскут, колечко – и вдруг, неуловимо, потянулись ассоциации. «Синдром папы Карло», шутили коллеги, когда она шла вдоль столов, трогая то одно, то другое. Пальцы словно прислушивались. А под сердцем уже зрело, билось. Неуверенно, вслепую почти, карандаш начинал водить по бумаге. И неожиданным был миг, когда бесцельные штрихи проявляли суть…
Или ловила себя на том, что мысленно говорит с персонажем. И опять не удалось поймать момент, точку одушевления… Кукла уже есть. Состоялась.
Мистификация? Но ведь она не одна такая… для кукловодов они тоже живые.
…В последний раз у нее забирали Царя: маленького, скрюченного, в горностаевой мантии и с огромным носом. В нос самодержцу Инга вмонтировала пищалку.
Кукловод, пышноусый гигант и миляга, приветствовал:
– Инга, ваш Дон Жуан на последней репетиции на меня так посмотрел…
Царь сидел на стуле для посетителей, свесив нос.
– Что-то не очень он грозный, – придирчиво заметил актер.
Обошел куклу, присматриваясь. Супил брови, бормотал. Наконец, приподнял, так, что вровень оказались человек и кукла. Обитатели мастерской подтянулись ближе. Актер зарычал:
– Что это они на нас уставились?! Ничтожества! Как смеют! Вели отрубить им головы.
Горбун в короне глядел бесстрастно.
– Что молчишь? Ты царь или нет? Смотри мне в глаза!
Их лица сближались, пока благородный актерский профиль не уперся в кукольный крючковатый нос. Раздался писк.
Инга фыркнула: царь сумел поставить нахала на место. Кукловод вздрогнул и быстренько посадил горностаевое величество обратно.
Коллеги хихикали.
– Вот, значит, как, – пробормотал актер, перейдя с куклой на «вы». – Вот вы какой, ваше величество! – с почтением посадил злодея на сгиб локтя, отвесил общий поклон и отбыл.
Вечером все вертела куклу, прикидывая, как половчей сделать, не испортив. Круглые глаза смотрели пусто. Инга ее не чувствовала. Такое бывало редко.
