– Что молчишь, Зойка?.. – бормотала она, засыпая. И сама удивилась: почему вдруг – Зойка?..…
Снились кошмары: ледяные ступеньки к проруби, впереди кто-то огромный, толстый, с ведром. Сугробы в рост. Навстречу грузовик, в нем тела застывшие, вповалку. Женские волосы по ветру…
Вдруг, словно переключили программу: трава, яркая, зеленая, аж глазам больно. Молоко течет, ведро переполнено… и вот уже стол, на нем каравай, и веселая тетка режет хлеб, и все не может остановиться. Куски мельче, мельче, пока не остаются совсем маленькие. Инга тянет руку, чтоб взять – немного, крохотный кусочек, но хлеб превращается в льдинку, взвихряется снег. И опять вокруг холод, темь, и кто-то с ведром впереди…
Тут и проснулась. За окошком светло, ногам никак не нашарить тапки, а кукла безучастно глядит с подоконника.
Дорогой на работу она вдруг неприятно поразилась новеньким, черным, аж лоснящимся, конягам Аничкова моста. Кольнуло досадливо: они должны быть зеленые! Зачем убрали патину? Теперь будто фальшивые. И сама удивилась мысли.
В мастерской было тихо. Коллеги не спрашивали, как дела, лишь смотрели, над чем она работает. Если на столе отталкивающего вида горбун – значит, повздорила с мужем. Прощелыги и разбойники выходили в такие дни живые до омерзения.
Зато стоило дочке получить приз на конкурсе бальных танцев, и на листах теснились принцессы и розовокрылые феи.
Сейчас муж торчал в командировке, а дочь с бабушкой на даче собирала малину и купалась в озере.
– Творишь? – через плечо заглянул начальник. Он все еще сипел, горло было обмотано арафаткой.
Она рассеяно посмотрела на бумагу и только сейчас осознала, что вместо нового эскиза лист расчерчен волнистыми линиями: то ли топографические горизонтали, то ли раковина морская, то ли гриб-волнушка, такой большой, что не поместился на лист.
Шеф повертел рисунок. Перевернул. Хмыкнул:
– Приступ гигантомании?
Инга вздрогнула: на листе красовалось огромное человеческое ухо.
– Странный ракурс, м-да, – шеф покосился на нее, но не стал ничего уточнять. – А я тебе конверт принес от Козаностры.
В конверте лежало несколько стодолларовых купюр и визитка. Шеф взял ее с почтением:
– Отдай мне, а? Я в права суну, ни один ДПСник не привяжется.
История с Козанострой вышла странная. Как-то в мастерскую заглянул вежливый седой господин. Пара охранников осталась у входа. Он попросил Ингу сделать куклу по фотографии. С портрета смотрел молодой красавец-брюнет.
– Это должна быть марионетка, – тихо уточнил посетитель. – Непременно марионетка, прошу вас. Такая… с ниточками, – и для наглядности пошевелил пальцами.
