– Странно. Она, конечно, вчера злилась, но хотя бы разговаривала. Со мной, – уточнила Сойкина. – Очень странно.
Это столкновение развеселило Катю. Поведение Жени было необъяснимо, но ее неприкрытая злоба вдруг побудила в Катином сердце какую-то шальную надежду на то, что все еще может быть хорошо.
Ноги к этому моменту изрядно устали, и вскоре девочки решили передохнуть. Место это народ звал «пятачком» – на пересечении двух самых оживленных улиц, рядом с двумя магазинами была разбита большая клумба с глазастыми цинниями, и вокруг нее четыре лавочки. На «пятачке» уже собиралась молодежь, мелькнул и куда-то пропал Маркел. Дома никому не сиделось, а здесь можно было лузгать семечки и делиться новостями, сплетничать и заигрывать. Но Кате не хотелось больших компаний, а тем более в таком виде. Каждый, кто болтал с Настеной, не упускал шанса подшутить над Катиным красным носом, и девушка не могла их в этом винить, но и выслушивать было малоприятно. Настроение, такое боевое, вдруг испортилось. Она распрощалась с Настеной и направилась к дому, чувствуя одновременно и огорчение, и злорадство.
– Ты показала себя полной дурой, – пробубнила она себе под нос, пока никого не было поблизости. – Глупый вареный рак, таскающийся по улицам в поисках…
– С кем болтаешь?
Она от неожиданности шарахнулась в сторону. На полшага позади нее шел Костя, и видимо, шел довольно давно. Руки в карманах спортивных трико, крепкие плечи в вырезах голубой майки, серьезные внимательные глаза. И черты лица, теперь не сглаженные Катиными грезами.
– Разведка доложила, ты на пятачке. Маркел, – уточнил он. – Привет.
– Привет, – и внутри у нее что-то мягко всплеснуло. – Ты что это, значит, меня искал?
– Да.
Вот так, просто и без малейшей заминки.
– Я оттуда сбежала. Все эти комментарии по поводу моего… загара, – поморщилась Катя, осторожно касаясь кончика носа пальцем. Костя поглядел понимающе:
– Мне-то ты можешь рассказать… Ты же не заснула, не ври.
И, видя ее нерешительность, пояснил:
– У тебя и коленки красные, и нос, и плечи. Вряд ли ты заснула, сгорела, перевернулась, снова заснула и снова сгорела, так что… Ты чем-то была увлечена. Или кем-то.
– Решила себя наказать, – призналась Катя, пряча глаза.
– И за что – не скажешь?
– Не хотелось бы.
– Ладно.
– Спасибо за босоножки, – спохватилась она. – Я совсем про них забыла.
– Я так и подумал, – кивнул Костя. – Не за что.
Катя вспомнила, какое отчаяние обуяло ее утром – и рассказала об этом ему, опуская, конечно, основную причину отчаяния. А потом рассказала и ту историю с разбитым зеркалом, когда она, второклассница, сидела до темноты в кресле и думала, что скажет маме в свое оправдание.
