Юлька махнула рукой, легко сбежала с трибуны и, пробираясь на место, взглянула на Павла — просто попался ей на пути, — и у него дрогнуло сердце: какая она… радостная… Ведь проиграла же — у всех на глазах — и не огорчается, и не злится…
С тех пор он не мог ее больше не видеть. Даже когда появилась Таня — не мог. И всегда она куда-то спешила, чему-то радовалась или возмущалась и даже стенную газету читала, чуть пританцовывая на месте от нетерпения. Через год — он уже женился — Юлю «разбирали» на бюро — за упорные побеги с лекций и за то, что передала общежительский пропуск какой-то девчонке. Тогда ей наконец пришлось заметить Павла.
— Никоненко пора поставить на место, — стучала ладонью по столу староста курса Лида. — Она думает — раз отличница, так ей все можно.
Юля стояла перед длинным столом в своем неизменном синем платье, такая печальная и обиженная, что у Павла вылетела из головы вся его остроумная, тщательно продуманная защита. Он вдруг наорал на Лиду, заодно гаркнул на Юльку и потребовал, чтобы за подобные выходки студентке Никоненко поставили на вид, а еще лучше — строго указали, без занесения в личное дело, конечно. Он прекрасно знал, что ее собираются выгнать из общежития и лишить на целый месяц стипендии, потому и кричал заранее. Здесь, на бюро, он был старше всех, он был, черт возьми, женатым, и бюро заколебалось. Тем более что никому, кроме Лиды, как-то не хотелось наказывать Юльку.
— Ты думаешь, раз ты отличница… — не удержалась побежденная Лида, и Юлька тут же взорвалась и чуть все не испортила.
— Валька же на метро опоздала! — крикнула она возмущенно и тонко. — Ей же ночевать было негде! И при чем тут отметки? Я не виновата, что умею сдавать экзамены!
— Значит, если бы у тебя еще раз попросили пропуск… — зловеще начала Лида, но Павел не дал ей закончить.
— Хватит! — решительно сказал он, вставая. — Пора по домам. А то мы все попросимся ночевать в общежитие. А меня, например, жена ждет.
Зачем он сказал про жену, он и сам не знал. Может быть, защищаясь от нежности к этой девчонке? Во всяком случае, сказал, и все, — чтоб знала. И она посмотрела на него очень грустно и с каким-то сочувствием, и он первым отвел взгляд.
Потом Павел писал диплом, сдавал экзамены, любил Таню и Юльку видел совсем редко — мелькнет где-то в библиотеке, пройдет мимо по коридору, опустив пушистые вздрагивающие ресницы, и все. А теперь вот идет к столу как ни в чем не бывало, такая же, как была, только в очках и на пальце кольцо. Обручальное… Его с неожиданной болью Павел заметил сразу. Идет и улыбается, — кажется, тоже узнала. Точно, узнала: протянула руку — и светятся, сияют ее глаза.
