— Над чем же он корпит? — спросил Цыглеев в прежней спокойной манере общения.
— Не в курсе. Краем уха слышал от Новокшонова, будто читает древние книги и, вероятно, размышляет над ними.
— Если так, то я подобное затворничество прошел. Только не над книгами корпел, а над программами. И разумеется, в одиночку, — уравнял намек Бехтеренко Цыглеев, давая понять, что помудрил и он для будущего восхождения.
— Не спорю, Владимир Андреевич, — мягко согласился Бехтеренко.
— Кто по старинке привык, кто другие методы освоил. В старину, к примеру, когда корпуса пароходов клепали, им давали год Оржаветь, потом до чистого металла сдирали ржавчину и только потом красили и достраивали. Износу не было.
— Прекрасное сравнение, — пропустил мимо ушей намек Цыглеев, готовый отразить его своим. — Корпуса в самом деле не изнашивались лет по тридцать — пятьдесят, а двигатели за это время морально устаревали. Так есть ли смысл отшельничать и возвращаться в общество морально устаревшим?
«Уел», — про себя усмехнулся Бехтеренко и ответил:
— Старое — это надежно забытое новое.
— Ой ли? Может, наоборот?
— Именно так, Владимир Андреевич. Но не будем спорить. Я в идеологии не силен, — ушел от спора Бехтеренко. — Вернемся к нашим баранам.
— Разумно, — засчитал себе очко Цыглеев. — Понимаете, Святослав Павлович, до развлечений сестры мне особого интереса нет, но это моя сестра, ее жизнь мне небезразлична. Я не ханжа, не святоша, но здоровье блюду свято. Хотелось бы знать, не болен ли этот молодой человек?
Бехтеренко тактично промолчал.
— Не подумайте слишком плохо, — пришлось Цыглееву откровенничать дальше. — Но я заметил на ее руках неприятную сыпь. Будьте добры, разберитесь с этим молодым человеком. Обследуйте его, что ли… Это моя личная просьба, Святослав Павлович.
— Займусь, — утвердительно кивнул Бехтеренко, хотя ему до чертиков не хотелось заниматься подобным поручением.
— Так, говорите, старое — это надежно забытое новое? — неожиданно напомнил Цыглеев.
— Так получается, — улыбнулся Бехтеренко.
— Я понял вас.
Сам того не ведая, Бехтеренко помог Цыглееву открыть новый закон микросенсорики. Не житейская мудрость, не Соломонова притча, а закон поступательного движения материи, которым владели жители Зоны, сумевшие держать под контролем всю планету…
