Сокровища Манталы. Волшебная диадема | страница 7



— Не надо меня провожать!

Та, кажется, была и рада. Для вида нахмурив брови, она проговорила:

— Я и не собиралась. Марш в комнату и не выходи, пока тебе не разрешат.

Не глядя на нее, Том быстро зашагал по коридору детского приюта.

Сколько он себя помнил, а было ему сейчас одиннадцать, он всегда жил в этом приюте. И ничегошеньки не знал о своих родителях. Единственное, что ему рассказала одна воспитательница, работавшая здесь уже более пятнадцати лет, его мать умерла сразу после родов. На все вопросы относительно отца она ответила только одно: без малейшего понятия.

Таких же детей, как и Том в приюте было полным полно. Кого-то родители в один прекрасный день просто бросили, от кого-то отказались, не имея возможности прокормить, у кого-то банально умерли. Казалось, мальчик должен был чувствовать некоторую общность, своеобразное родство со всеми здешними сиротами из-за постигшего их всех одного и того же горя, да и время проводимое под одной крышей должно было как никак сплотить или хотя бы немного породнить их. Но Том не любил детей, живших вместе с ним в приюте. Даже больше, он их всех презирал. За сиротство, за бедность, за отсутствие достойной жизни и каких либо признаков перспектив по ее улучшению. Себя же он считал многим лучше любого из них. Он верил, что он особенный и рано или поздно его особенность обязательно проявится. Если хотя бы не в том, что в один прекрасный момент за ним придет отец и заберет отсюда, то, по крайней мере, в чем-то другом. Однако время шло, отец не приходил, особенность не спешила проявляться. Том все больше озлоблялся на окружавших его детей, а по мере взросления и вовсе начал запугивать и обижать многих из них.

И вот, где-то с полгода назад мальчик обнаружил, что пугать детей ему становится все легче и легче. И дело было вовсе не в том, что он банально поднаторел в этом деле или в том, что ему уже одиннадцать и, стало быть, теперь легче стращать более младших. Нет, дело было вовсе не возрасте или самой обычной практике. Тома теперь стали побаиваться и мальчики старше его на год, а некоторые и на два. Да и практика была тут совсем не причем. Том начинал чувствовать, что ему вдруг стало легче подчинять себе людей, заставлять их делать то, что он хочет, а те этого очень даже не хотят. А вот, в чем тут собственно было дело, он понять никак не мог. И поэтому еще больше укрепился в вере о своей уникальности.

Дополнительную уверенность ему добавило удивительное открытие, когда он заметил, как себя с ним начали вести живущие во дворе приюта собаки. Том их всегда боялся, ведь они были огромных размеров, а самое главное очень злобные, имевшие дурную привычку каждый раз, завидев его, оглушительно гавкать. Поэтому он их не любил, а те, видимо догадавшись о его чувствах, ответили мальчику взаимностью, громогласно облаивая беднягу, каждый раз, когда тому приходилось пройти мимо них. Пару же месяцев назад Том к своему изумлению заметил, что стоит ему злобно посмотреть на любого, из пытавшихся тявкать на него пса, как тот немедленно прекращал скалиться, а иногда и вовсе отбегал на приличное расстояние.