Ратлиджу хотелось бы подробнее расспросить Хэмиша об Эласадж Маккаллум. Но капрал не упоминал о ней в ту долгую ночь, когда они долго беседовали при мерцающем пламени свечи. Вместо этого Ратлидж с интересом спросил:
— Мистер Эллиот — хороший хозяин?
Лицо молодой женщины пошло пятнами.
— Он служитель Господа. Я стараюсь, как могу, не мешать ему в его трудах… Но иногда я бываю неуклюжей и путаюсь под ногами.
Уклончивый ответ можно было истолковать единственным образом. Эллиот требователен, деспотичен и сделал жизнь несчастной девушки невыносимой. Ратлидж понял, что Хэмиш с ним согласен. Судя по всему, Хэмиш не находил в священнике ничего положительного.
— Вы здесь же и живете? — озабоченно спросил Ратлидж.
— Что вы, сэр, как можно! Это неприлично! Мистер Эллиот — вдовец. Я снимаю комнату через несколько домов отсюда… в мансарде над шляпной лавкой. Мисс Тейт сдала мне ее. — Она указала в ту сторону тонким мизинцем.
— Вы удивились, когда в городе пошли слухи о мисс Макдоналд?
— Мне их не передавали, — наивно ответила экономка. — Только потом я что-то услышала… Со мной не откровенничают… во всяком случае, нечасто.
Видимо, автор анонимных писем выбирал адресатов, способных причинить репутации Фионы Макдоналд наибольший вред. Худенькая, напуганная экономка священника едва ли могла повлиять на мнение жителей Данкаррика по какому бы то ни было поводу.
— Спасибо… К сожалению, не знаю, как вас зовут… — Он не договорил.
— Доротея Макинтайр, — застенчиво ответила девушка. — У вас все, сэр?
— Да. Если… м-м-м… мистер Эллиот спросит… я интересовался, приходили ли и вам анонимные письма.
— Я вам очень признательна, сэр! — Доротея тихо закрыла за ним дверь, и Ратлидж вышел на улицу. «Жертвенный агнец», — подумал он. Она слишком бедна, чтобы занимать видное положение, вынуждена зависеть от чужой милости, боится собственной тени и прекрасно понимает, в чем состоит ее долг: угождать сильным мира сего.
Ратлидж вернулся той же дорогой, что пришел. «Баллантайн» он снова миновал, не останавливаясь до самой шляпной лавки, которую приметил еще накануне. До лавки, над которой жила Доротея Макинтайр.
Когда он толкнул дверь, в лавке мелодично звякнул серебряный колокольчик. Хозяйка, которая раскладывала шляпы на витрине, подняла голову и шагнула ему навстречу:
— Чем могу вам помочь, сэр? — Она быстро оглядела свой товар и, скрестив руки на груди, стала ждать, что он ответит.
Здесь продавали товары для женщин. Торговый зал оказался маленьким, но Ратлидж отметил смелый декор, едва ли не с парижским шиком. Такая лавка совсем не вязалась с общей атмосферой Данкаррика. В интерьере преобладали оранжевые, персиковые тона и оттенки лаванды.
